|
Мы поступали также. Отвоевывая у тверди крошку за крошкой, кусочек за кусочком, мы увеличивали островок света вокруг меня. Очень помогала память о моей матери. Я хотела встретиться с нею. Мне казалось, что она где-то там за пределами черноты и звала меня: “Марлен, Марлен, Магдалена, где ты?” Я была так уверена, что она там, что я отвечала криком: “Мама, мама, я здесь!” Но монолит черноты заглушал мой голос. И мы продолжали звать свет, и терпеливо крошили темноту. Мой проводник учил меня полагаться на силу мысли и крошить ею камень до истощения сил. Силы восполнялись прощением. Мне приходилось прощать себе и другим. У меня хватало, кому простить! … В исчислении земного времени, мне понадобились годы для восстановления сочувствия к страдающему человечеству, к страданию другого. Потребовалось изрядное количество времени, пока я скопила силы взорвать остававшуюся темноту вокруг меня. Информация эта дается вам, медиуму, чтобы вы поняли, какая борьба происходила во мне после моей смерти. Последние 30 лет на земле, я отдавала мою личную волю депрессии. А после смерти, я вернула волю, высвободив ее из плена депрессии. Итак, я отдала волю, и вернула ее. Как дорога туда и обратно! Т: — Прошу, давайте вернемся еще раз к прошлому. Расскажите о той драматической точке, которая развернула вашу жизнь вспять. Когда и как это произошло. Как депрессия взяла власть над вами? МД: — Это случилось давно в Париже, когда я встретила Жана Габена. Он был замечательным любовником и безупречным джентльменом, но он разлюбил меня из-за моего возраста. Других причин не было. Этого открытия было достаточно, чтобы остановить часы моего существования. Тупостью я никогда не отличалась, я поняла, что время мое вышло! Т: — Был ли Жан Габен вашим последним любовником? МД: — Нет, там были и другие любовники. В реальной жизни минуты слома не звучат так драматично, как в произведениях искусства. Как ваш Чехов говорил, что люди пьют чай, а в это время судьбы их рушатся. Жан Габен добил меня своей откровенностью. Он сказал мне, “Моя дорогая красавица, ты стара, а я люблю молодых женщин”. Меня будто громом поразило. И я пила всю оставшуюся жизнь на земле. МД: — Вы смотрите на меня и думаете, интересно, зачем она пришла? Моя “радиостанция” настроилась на ваши волны, когда вы читали Джозефа Кэмбелла, как американская культура, мифологизируя молодость, создало людей, которым хочется быть вечно молодыми, и как коллективная моложавость влияет на общество. Я вдруг “услышала”, как вы читаете это, и поэтому я сегодня здесь. — 137 —
|