|
Так что если отвлечься от прагматики, то, согласно полилогической научной вере в семантической плоскости, сложная логика истории представляет только своего рода обновленную («постформационную») лексику и грамматику полилогического языка, понятийно-метафорического (постлогического) и критического по отношению к существующей социологии в ее основаниях» (Цит. изд. т.3. с.330). Многое из того, что содержит данное резюме, нами уже выше было рассмотрено. Здесь же хотелось бы отметить, что впервые он написал слово «интеллигенция» с большой буквы, что, видимо, не случайно. Политические элиты и Интеллигенция образуют в полилогии сечения двух пирамид, символизирующих нечто существенное, базовое в структуре общества. Ну и нелишне еще раз обратить внимание на то, что весь понятийный аппарата полилогии является, как утверждает А.С.Шушарин, «постформационным». Теперь же нам предстоит вместе с А.С.Шушариным, вооруженным принципиально новым понятийным оружием полилогии, участвовать в его беспримерном походе по исследованию современных структур и процессов, когда в «…современную эпоху «произвол» ноосферы и тектоники достигает всемирного (глобального) масштаба и напряжения» (Цит. изд. т.3. с.331). Итак, в путь-дорогу! В конце этого пути нас ждет глубочайший анализ социализма. Первое, что нам предстоит уяснить в борьбе с экономическим догматизмом – это суть глобальных процессов, познаваемых глобалистикой. В параграфе 19.1.1. «Современная глобалистика (импульс 50-х, планетарный «натурализм», философские полеты, куда ни кинь – везде клин, революционные тона, доминирующий социологический конформизм и эмпирический хаос, «расистский душок» и свежие мотивы)» мы узнаем, что «мысль в познании жизни (вспомним идеи М. Фуко и др.) начинает биться, когда эта жизнь уже под угрозой. Так оно примерно и вышло в глобальном контексте. Достаточно только одного факта появления химического, бактериологического, наконец, ракетно-ядерного оружия» (Цит. изд. т.3. с.333). Раскритиковав «модельную футурологию», «планетарный натурализм», «проблемный подход философских полетов», А.С.Шушарин пришел к выводу, что «какую «проблему» ни взять, все-таки преобладают мрачноватые прогнозы, во всяком случае, неутешительные. В любезно настроенной, что говорится, на спрос, западной мысли это образовало даже солидную ветвь апокалипсических (в смысле катастрофических) пророчеств. Но, повторюсь, и самые трезвые исследования изображают ситуацию на планете и перспективы далеко не в розовом свете. Поэтому вообще часто принято считать, что глобалистика имеет дело с системой «перманентного кризиса», напряженностей, конфликтов» (Цит. изд. т.3. с.338). Подводя черту под критическим обзором состояния «глобалистики», А.С.Шушарин писал: «Короче говоря, глобалистика, наша не наша во всей ее каше, представляет собой типичнейшую дотеоретическую фазу хаоса экзотерии и эмпирического поиска, пока безмерно далекую до предметно-понятийных фундаментальных и генерализующих (не «обобщающих»!) новообразований в понимании целостной картины гетерархии современного мира в его углубляющемся кризисном состоянии хаотизации» (Цит. изд. т.3. с.342-343). Где же выход из этого «хаоса экзотерии и эмпирического поиска»? А.С.Шушарин решил его поискать из озорства в политической экономии. Что же из этой хохмы у него получилось? — 188 —
|