|
Весенний и тлетворный дух. Пыль переулочная, крендель булочной, детский плач: все скучные образы петербургских будней. Поэт придает своим словам давящую тягостность, и сами звуки ударяют какой-то грубою силой. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. …………………………………………………… А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат.[473] Подобно Гоголю и Достоевскому сгущает Блок грязные краски прозы, чтобы вскрыть в ней великую фантастику. Вспомним любовь Версилова к трактирам. В своих «пошлых и прозаичных»[474] образах А. Блок создает необходимую раму для начала мистерии в его понимании.[475] Подготовка явления Вечной Девы закончена. Распускается ночная фиалка. (Вспомним «Голубой цветок» Новалиса.[476]) «И среди этого огня взоров, среди вихря взоров, возникнет внезапно, как бы расцветает под голубым снегом — одно лицо, единственно прекрасный лик Незнакомки… Вечная сказка. Это — Она — мироправительница. Она держит жезл и повелевает миром. Все мы очарованы Ею… Вечное возвращение. Снова Она объемлет шар земной».[477] Поэт погружается в голубой мир.[478] Таков комментарий к стихам «Незнакомка» в пьесе того же имени. Легко в ней узнать возвратившуюся Прекрасную Даму. Вечно юная вернулась из неозаренных туманов, из царства синих снегов. Она приходит теперь, подобная проститутке, среди трактирного угара. Однако это ее воплощение не вызывает в Блоке трагедии «вечной борьбы мечты и естественности »,[479] как в Гоголе. Все это так и должно быть. Страшный путь пройден духом поэта наших дней. И, может быть, именно здесь, в этом месте, в этом воплощении ее легче всего постичь. И такой не отвергнет А. Блок Вечную Деву. Однако на мгновенье словно дрогнул его голос. («Иль это только снится мне!») Но вопрос об отношении мечты и яви потерял для него свою остроту. То, что совершается в душе поэта, имеет ценность полновесной правды. И не пугает уже его, что это «не то, что кажется ». «В час назначенный » медленно проходит виденье, дыша духами и туманами. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. Царство туманов, древние поверья — все это, несмотря на современный наряд, роднит Незнакомку со Снежной Девой. Блок узнает то «виденье, непостижимое уму», что с давних лет «в сердце врезалось ему». И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, — 114 —
|