|
Лебедько, исполненный от представления подобной перспективы, самых неприятных ощущений в области кишечника, и в связи с этим, едва сдерживающий позыв опорожнить последний прямо в кабинете, тот же час пытался протестовать: «Помилуйте, гражданин майор, так это ведь я был ни за что, ни про что избит, да ещё вместе с почтенных лет местным жителем. У меня и свидетели на сей счёт имеются...» Михно оскалился ещё шире: «Можешь своих свидетелей засунуть сам знаешь, куда. А для дела твоего, как ты сам понимаешь, мы и сами свидетелей отыщем. Ты в Мордовии, часом, не бывал пока? Ну, так отдохнешь там годика два-три!» Владислав Евгеньевич вмиг уразумел, что перед ним сидел человек, для которого решительно не существовало вовсе никаких сомнений; и сколько у него самого было заметно шаткости и робости, столько у того твёрдости и уверенности. Пускаться с таким в споры да пересуды было делом положительно безнадёжным. Придавши голосу своему надлежащую для подобного случая заискивающую робость, Лебедько пролепетал: «Господа, а нельзя ли как-нибудь так уладить дело, дабы я не в Мордовию поехал, а отделался бы, некоторым образом, штрафом, по той форме, каковую вы изволите назначить? У меня в кармане как раз тысячи три залежались...» Полицейские переглянулись, и во взорах их проницательный Владислав Евгеньевич сумел прочесть, что он на верном пути. Михалыч покачал, было, головой: «Ишь, мерзавец! Да по этой статье штраф, как минимум, двадцать минимальных зарплат. Однако, так и быть, из одного только человеколюбия пойдём тебе навстречу. Выкладывай сто двадцать тысяч, да будем оформлять протокол». Валерьян Анисимович тем временем внимательно следил за реакциями подозреваемого на произнесённую сумму и, отметив значительное побледнение кожных покровов, взял отеческий тон и даже покровительственно похлопал Лебедька по плечу: «Вижу, братец, что таких деньжат у тебя отродясь не водилось (здесь автор, вмешавшись, в свою очередь, не может не отметить довольно сносной игры нашего героя, в кошельке которого, на случай всей поездки, лежало этак полторасто тысяч, так что майор с размаху опешился, впрочем, и поделом) так что клади на стол пятнарик и вали из города сей же час!» Видя, что дело идёт к тому, чтобы отделаться, как говорится, малой кровью, приезжий продолжил свою игру: «Извольте доложить, у меня в машине как раз заначка на чёрный день припрятана». Глаза Михно приобрели маслянистый оттенок: «Лады! Михалыч, сходи возьми у него». Отдавши старшему лейтенанту требуемую сумму и не имея сил больше сдерживать позывы, вызванные испугом, Владислав Евгеньевич, дождавшись с нетерпением, когда Михалыч скроется за дверьми, справил нужду прямо у здания УВД, ни мало не сомневаясь, что доблестным полицейским сейчас уже не до него, а поделив добычу, они вновь погрузились в кроссворд. Что же, надобно теперь было уже без превышения скорости ехать в Тулу и там ещё приводить себя в известность. Во всю дорогу путника терзала мысль о том, что происшедший казус знаменует собою тот факт, что в чём-то он довольно сильно обмишурился. Пожалуй, впервые он допустил себе усомниться в самой цели своего предприятия. Однако, следует заметить, что ни к каким сколько-нибудь определённым выводам путешественник не пришёл, решивши покамест с большей осторожностью и спокойствием воспринимать как удачи, так и поражения. — 74 —
|