|
Повисла небольшая пауза. Засим Губин, несколько раздраженный ответом путешественника, высказался весьма жёстко: «Да, критическое мышление ныне дефицит, однако, кроме сомнений, нужно достаточно много знать и уметь видеть. Существует масса идиотов, которые ставят под сомнение положительно всё, что видят или читают, при этом, не вникая в предмет, относительно которого сомневаются. Такая критика — всё равно, что её отсутствие. Реально критиковать что-то способны лишь уникальные специалисты с системным мышлением и виденьем мира. С другой стороны, также глупо всему слепо доверять. Как вы, наверное, знаете, уже в школьном, а тем более университетском образовании заложены все необходимые элементы приготовления человека, по крайней мере, лояльного существующему режиму. Вот мы и имеем кучу «критиков», критикующих все и вся, с точки зрения своей зазомбированности школьно-университетским образованием, с одной стороны, а с другой стороны, доложу я вам, такая же куча доверчивого люда, вообще верящего всему, что ни скажут по зомбоящику, или, например, в более утончённом варианте, - разного рода глупостям, пестрящим на стенах социальных сетей. Я не зря привёл цитату, касающуюся именно классовых отношений. Как вы со своей стороны думаете, почему?», - взоры оратора сверкали огнём несгибаемой самоуверенности. Лебедько ответил не сразу, в его размягчённом алкоголем мозгу мысли ворочались тяжело и медленно: «Полагаю, потому, что тема классовой борьбы в последние лет двадцать вообще перестала звучать в русской речи. Меж тем, она продолжает идти в нашем обществе со все нарастающей силой, но я думаю, что кому-то выгодно, чтобы тема эта замалчивалась», - «Меня этот ответ вполне устраивает», - кивнул Александр Геннадьевич, смягчившись и наливая ещё по рюмке: «Однако, давайте рассудим, что такое классовая борьба с точки зрения психологии. Существование классов — это постоянное воспроизведение зависимостей, где одна сторона находится всегда в уязвимой позиции, и она имеет реальные основания. А именно, главным основанием служит частная собственность. Смотрите, что происходит: обыватель ведётся на примитивную наживку, радуясь, что у него будет в собственности автомобильчик или айфончик, но, тем самым, ему буквально затыкают рот и не дают сообразить, что главное — это не просто частная собственность, но частная собственность на средства производства, которая-то и дает колоссальную власть над сотнями миллионов людей». Владиславу Евгеньевичу вновь бес пнул в печёнку: «С этим согласен, а вот про критику специалистов не совсем. Специалисты, это такие же зазомбированные люди, получившие специальное образование, и хотим мы этого или не хотим — отформатированные», - «Почти любой человек кем-либо или чем-либо уже отформатирован», - раздасадованно отвечал Губин: «Вышедший за пределы форматирования - уже не личность. Однако, этот вопрос, в контексте нашей беседы, второстепенный. Вам необходимо понять вовсе не это, а то, что на обсуждение и на осмысление классовых проблем сейчас наложено мощное табу, я бы даже сказал мета-табу. Классовый вопрос надёжно вытеснен из сознания людей. В этом отношении весьма показательно, что псевдокоммунисты из КПРФ также напрочь забыли про классовую борьбу, подменяя её популистской риторикой националистического или державного толка. Поэтому ещё раз сделаю акцент на то, что за всяким высказыванием следует искать идеологического заказчика, а стало быть — классового. И тут мы видим, что сопротивление этой теме — колоссальное, потому как, ежели её копнуть, то из бессознательного может полезть материал, вытесняемый из-за причастности почти каждого современного человека Системе. И здесь, заметьте, обывателю «спасительным» мниться откреститься, заявив, например, что «я вообще к политике никак не отношусь» или «я ни за правых, ни за левых», а «борьба это вообще ужасно». Но подобные фразы как раз таки выдают того, кто их произносит, с потрохами. Ведь классовая борьба идёт постоянно, и если ты отмахиваешься от этого, то ты боишься признаться, по причине ещё большего страха испытать стыд или вину, что ты давно на стороне доминирующего класса, несмотря на то, что он тебя неявно и нещадно имеет во все места. Увы, большинство борется на стороне Системы, против своей же природы, за своё же угнетение, имея при этом весьма сомнительные вторичные выгоды. Очень сложно признать это, но очень важно, потому как сам факт признания уже ведёт к переходу на другую сторону. А как только там, на другой стороне, накопится некая критическая масса, вот тут-то Система и расшатается!» — 109 —
|