|
После развала Советского Союза Александр Геннадьевич почувствовал за плечами простор и стал сходиться с разного рода легендарными личностями, сменивши за шесть-семь лет несколько раз свои политические и религиозные взгляды. И вот в начале нового тысячелетия он — уже достаточно заметная фигура в философских кругах, признанный эксперт в области политологии и социологии, организатор и идейный вдохновитель достаточно внушительного религиозно-политического движения. Однако, весь этот внешний антураж, как позже он признается нашему герою, Губин использовал для прикрытия глобальной идейной стратегии всех организаторов и питомцев Югорского переулка. Как читатель, вероятно, уже помнит, свела нашего героя с Александром Геннадьевичем Вероника Павловна Розова. Посредством её же Владиславу Евгеньевичу и была назначена встреча на другой же день после его приезда в Москву, в самом её центре, на улице Тверской в ресторане с масштабным названием «Евразия». Войдя в ресторан минут за десять до назначенного времени, Лебедько вмиг обнаружил там Александра Геннадьевича, уже отдающего распоряжения официанту. Подойдя поближе и почтительно отрекомендовавшись, наш герой увидел, что, вопреки тому, каким он исполином смотрелся на видеозаписях, ростом сей человек был невелик, хотя телосложение имел коренастое и крепкое. Борода его, нестриженая, наверное, несколько лет, была, тем не менее, отменно ухожена, и чуть ли не блестела от обилия бриолина. Взявши покровительственный тон, Губин заявил, что он угощает гостя, а кроме пищи плотской, будет его готовить ещё и к большому приёму, который состоится на днях в доме Муромцева. Желаемая цель была буквально в двух шагах, но как автор уже успел поведать читателю, Владислав Евгеньевич не торопился, что называется, плясать от радости, ибо пребывал в настроении пониженном. Тут весьма кстати оказался внушительный графин водки, заказанный Губиным, так что Лебедько, не церемонясь, выкушал подряд несколько рюмок, что позволило ему, вопреки обычаю, вступить с Александром Геннадьевичем даже, в некоторого рода, спор. Сам же Губин видимо являлся достойным учеником Закаулова и, по крайней мере, внешне, каких-либо признаков опьянения не выказывал. Разговор был начат без приуготовлений: «Я приведу вам довольно известную цитату из Владимира Ильича Ленина и, признаюсь, надеюсь на вашу искреннюю на нее реакцию, которая нужна мне, дабы составить мнение о вашей социальной зрелости. Итак, «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями и обещаниями, разыскивать интересы тех или иных классов». Что скажете?», - «А я бы расширил эту мысль», - хорохорился начавший уже, было, хмелеть Лебедько: «Люди были и будут глупенькими жертвами обмана и самообмана, пока они не научатся критически мыслить и подвергать сомнению авторитетные мнения». Какой-то злой дух толкал его сделать что-нибудь поперёк Александру Геннадьевичу. Он на то наискивался с каким-то особым наслаждением и, признаться, хоть сколько-нибудь в том, да, успел. — 108 —
|