|
Глава 2 ДУША В ОПАСНОСТИ Много дней размышлял я над тем случаем в горах, удивляясь чудесной власти Куонга над дикими животными. Знал ли он, каким образом действует эта сила, или же это было его удивительным природным качеством, не вполне осознаваемым им? В Бомбее я видел, как укротители змей оказывали на них приблизительно такое же воздействие. Они объясняли его своей врожденной способностью, отвечая любопытствующим что-то вроде: «Так делали мой отец, и отец моего отца, и его отец. Я знаю только, что они получили этот дар от Брахмы». Но возможно, Куонгу был известен некий закон, управляющий такими феноменами. И если допустить, что он знал, то простиралось ли его знание и на другие законы?.. Я решил спросить друга об этом, как только представится удобный случай. Во время путешествия по Индостану мне довелось слышать о целой группе людей - не факиров, но ученых, живущих уединенно в Гималаях и способных производить потрясающие по разнообразию и силе магические чудеса. Не от них ли пришел Куонг? Не у них ли учился? Как мне сказали, этих магов называли раджа йогами. К сожалению, на досужие вопросы тех любопытных, кто пытался больше узнать о них и их обширной оккультной, или теософской, мудрости, местные жители отвечали молчанием на манер египетского Сфинкса. Впрочем, на Востоке и во многих других местах встречались маги, жизнь которых была окутана тайной, тщательно оберегаемой. И теперь я знаю, почему. Дело в том, что прежде, чем знание, хранителями которого они являлись, могло быть обретено, они должны были привести свои души в истинное равновесие благодаря спокойствию, присущему жизни среди дикой природы. Вам это может показаться странным, тем не менее, такое спокойствие вряд ли можно обрести среди тех, кто имеет пристрастие к мясной пище или же попросту погряз в себялюбии обывательской жизни. Именно поэтому такие ученики всегда уходили от мирской суеты. И поныне люди, желающие обрести оккультные знания, уединяются (даже в городах), ибо социальный порядок и общественная жизнь мира создают свою атмосферу - ауру, полную взбаламученной грязи, губительную для абсолютного покоя, необходимого теософу. (Должен заметить, что в современном мире под словом «теософия» подразумевается то, что весьма далеко от ее подлинного смысла, а посему это название молчаливый ученик Природы, который и сегодня, как всегда, есть Сын Одиночества, не употребляет.) Но вернемся к Куонгу. Возможность расспросить своего друга, которого, как выяснилось, я знал недостаточно хорошо и который оказался гораздо более общительным, чем я ожидал, представилась довольно скоро. Привожу его дословные ответы на мои вопросы: — 160 —
|