Эссе

эти светло и гостеприимно как бы встречали меня сами, иногда я подолгу

искал их и не мог найти, они куда-то пропадали, словно поддавшись чарам,

словно никогда не существовали. Еще в этой книге была одна история,

несказанно прекрасная и невразумительная, которую я читал снова и снова. Но

и ее не всегда удавалось отыскать, для этого требовался благоприятный час,

порой она вовсе пропадала и пряталась, порой словно меняла место

жительства, порой представала при чтении удивительно доброй и почти что

понятной, порой темнела и закрывалась, словно дверь на нашем чердаке, за

которой в сумерках порой можно было слышать духов, как они хихикают или

стонут. Во всем была действительность, во всем было волшебство, одно

благополучно уживалось с другим, то и другое принадлежало мне.

И танцующий божок из Индии, стоявший за стеклом в обильном сокровищами

дедовском шкафу, не был всегда один и тот же. Он являл собой то один, то

другой образ, танцевал то так, то совсем по-иному. Порой это был именно

божок, странная и немного забавная фигурка, какие выделывают и каким

поклоняются в чуждых, непонятных странах, у чуждых и непонятных народов.

Порой это была волшебная вещь, полная значения и несказанно жуткая,

требующая жертв, коварная, строгая, опасная, насмешливая, и мне казалось,

что он нарочно подстрекает меня посмеяться над ним, чтобы потом совершить

надо мной свою месть. Он мог изменять свой взгляд, хотя и был из желтого

металла; иногда он норовил скосить глаза. Порой, наконец, он становился

всецело символом, не был ни безобразен, ни красив, ни зол, ни добр, ни

смешон, ни страшен, но прост, древен и невообразим, как руна, как пятно мха

на скале, как рисунок на речном камушке, и за его формой, за его образом и

обличьем обитал Бог, таилось Бесконечное, - а его в те годы, в бытность

мальчиком, я знал и почитал без всяких имен ничуть не меньше нежели

впоследствии, когда я стал именовать его Шивой или Вишну, Богом, Жизнью,

Брахманом, Атманом, Дао или Вечной Матерью. Оно было отец и мать,

женственно и мужественно, солнце и луна.

Как поблизости от божка, за стеклом того же шкафа, так и в других

дедушкиных шкафах стояли, висели, лежали во множестве предметы разного

рода, безделушки, утварь, цепочки из деревянных бусин, нанизанных наподобие

четок, свитки из пальмовых листов с нацарапанными на них знаками древнего

индийского письма, изваяния черепах, вырезанные из камня жировика,

маленькие божки из дерева, из стекла, из кварца, из глины, украшенные

вышивками шелковые и льняные покрывала, латунные кубки и чаши, - все это