|
— Если вы уверены, что здесь нет внешнего вмешательства, тогда единственное, что можно предположить, — причина внутренняя. Она истеричного типа? — Определенно. Выглядит, как будто она сошла с картины Берн-Джонса. Кроме того, она каждую ночь на час или больше впадает в особое помраченное состояние. Как раз в таком состоянии у нее и образовалась вторая рана. Не могли бы вы спуститься вниз и осмотреть ее? Мне хочется услышать ваше мнение. Мне известно, что вы увлекаетесь психоанализом и всевозможными вещами, выходящими за пределы моих познаний. Вместе с ним я прошел в палату, и на одной из грубых больничных коек мы обнаружили девушку, лежащую на жесткой подушке, с закрытыми глазами и раскрытым ртом, которая выглядела совсем как Беата Беатрикс с картины Россетти, если не считать волос цвета меди, струящихся по подушке подобно морским водорослям. Когда, среагировав на наше появление, она открыла глаза, они оказались зелеными, как море, когда на него смотришь с высокой скалы. В палате было тихо, так как больничные пациенты рано укладываются спать, и мой друг попросил медсестру придвинуть к кровати ширму, чтобы мы могли посмотреть нашу больную, не беспокоя остальных. У нее было, как он и говорил, две явных пулевых раны, одна более свежая, и по их расположению и небольшой глубине я мог заключить, что они были нанесены с намерением искалечить, но не убить. Она выглядела, как птица с подбитым крылом, в которую целился меткий стрелок. Вот только обстоятельства второго выстрела вызывали интерес, не ограничивающийся криминальным. Я опустился на стул у кровати и начал разговор, пытаясь вызвать ее на откровенность. Обратив ко мне мечтательный взгляд своих глаз цвета морской волны, она довольно охотно отвечала на все вопросы. Она казалась странно отрешенной, странно безразличной к нашему мнению о ней; как будто она жила в далеком собственном мире, о котором была согласна говорить с любым, кому это будет интересно. — Вы часто видите сны? — спросил я, чтобы начать разговор. По-видимому, я затронул тему, которая ее занимала. — О, да, — ответила она. — Я вижу ужасно много снов. Мне всегда снятся сны с тех пор, как я себя помню. Мне кажется, мои сны — самая реальная часть моей жизни, и самая лучшая ее часть, —добавила она с улыбкой, — а почему бы и нет? — Похоже, что ваши сны недавно ввергли вас в беду, — ответил я, пуская стрелу наугад. — 127 —
|