|
— Но она была женщина, и я женщина, и это причиняет боль всему женскому роду. Я не умею этого четко выразить, но я ощущаю ... я ощущаю это как оскорбление всего лучшего, что есть во мне. — Что же делать мужчинам за границей? — безнадежно произнес мужчина. — Это расплата за Империю. — Это проклятие Империи, — донесся далекий голос. — Не удивительно, что они нас ненавидят. Я всегда задавала себе вопрос, почему мы никогда не становимся их друзьями? Потому что мы не упускаем случая надругаться над их женщинами. Это то, что никогда не забывается. — О, не говори так, Эвелин, —сказал мужчина срывающимся голосом. — Я не говорю это тебе, Тони, —ответила она. — Я люблю тебя так же, как всегда, но ты не сможешь этого понять, вот в чем беда. Я не упрекаю тебя за то, что ты взял ее, но упрекаю, и горько, за то, что ты ее бросил. — Боже правый, — произнес Юстэйс умоляюще, ища у мужчин поддержки, — кто может понять женщину? — И она не упрекает тебя, — продолжал голос, — ни за то, что ты ее взял, ни за то, что бросил. Она любила тебя и она тебя понимала. Она говорит, что ничего другого она и не ожидала. Она осуждает только себя, она не сердится на тебя, но она умоляет тебя вывести ее из затруднительного положения, она просит исправить сделанное зло. — Чего же она хочет? Я сделаю все на свете, лишь бы она оставила тебя в покое. — Она говорит, — голос, казалось, проделал длинный путь, как будто она говорила по междугороднему телефону, —что душа, которая должна была появиться на свет через нее и тебя, очень возвышенная душа, по сути, Махатма, как она ее называет. Кто такой Махатма? — Один из тех людей, кто причиняет неприятности. Не стоит говорить о нем. Продолжай. Что она хочет от меня? — Она говорит, что благодаря приобретенным ею знаниям в прошлом, она была избрана, чтобы произвести его на свет, а так как он должен примирить Восток с Западом, Восток и Запад должны примириться в нем. Кроме того, он должен появиться в результате большой любви. Я рада, что это была большая любовь, Тони. Это очищает ее от греха и так или иначе делает лучше. Юстэйс повернулся к нам, потрясенный. — И так как это большая честь, она требует большой жертвы; она должна была отказаться от любви прежде, чем произведет его на свет. Я думаю, это всегда происходит именно так. Она говорит, что ей предлагали выбор: она могла получить любовь человека из своей среды, дом и счастье, или же это могла быть краткая любовь человека из западного мира для того, чтобы мог получить жизнь великий Миротворец, и она выбрала последнее. По ее словам, она знала, на что идет, но это оказалось тяжелее, чем она предполагала. Она покончила с собой именно потому, что ты ей послал так много денег, так как она знала, что это облегчило бы твою совесть, а она не хотела ничего тебе облегчать. — 123 —
|