|
7 января Ритм жизни в нашем доме нарушился. Тяжко. Элла обладает столь великим чувством ответственности и долга, что из-за её нервности эти свойства доходят в ней до болезненности. Она ведь мучается от сознания того, что не отвела молодую мать в больницу. Логически рассуждая, последняя сама виновата, что не послушалась даваемых ей советов именно в тот день, и, кроме того, она сама довольно небрежно относилась к себе. Во-вторых, Элла сожалеет о том, что в замешательстве, когда не могла по телефону найти ни одного врача (надо было ведь искать акушерку!), наконец созвонилась с врачом, который потом потребовал такой большой гонорар. И наконец – вчера медсестра, приведённая врачом для ухода за новорождённым и роженицей, этакий старомодный человек, уходя от нас, обманула: к своему гонорару за дежурства прибавила ещё один день. По этому поводу Элла опять не спала ночь. И дочка кашляла. Когда она начала плакать, Элла убежала вниз, на кухню. Каждый крик ребёнка раздирает ей сердце. И чего стоят мои успокоения? Надо сделать нечто реальное уже сегодня вечером. Жаль, что Элла вынуждена спать с ребёнком, нет другого помещения; есть ещё внизу пустой зал у Шинки, но они поздно идут спать. В чердачном помещении печь вообще неисправна. Раньше некоторое время Элла спала в моей комнате. А с девочкой спала бабушка. Но ей теперь целыми днями приходится присматривать и за моим крестником, которого родители сильно избаловали, вырос слабым. Иоханна теперь обслуживает молодую мать, себя она не щадит, не слушается советов пожалеть себя. Думать о творческой работе я не способен, перевожу, сколько могу, некоторые статьи Н.К. Всё здесь описанное – страница нашей жизни. Главное, возобновить бы хоть немного ритм жизни. А то столь трудно бороться против бури стихий. 9 января Книге Клизовского об основах нашего Учения угрожает серьёзная опасность. Он отдал её в отдел печати ещё до Рождества. Там несколько дней её просматривал Шк. и затем неожиданно передал пастору Озолсу, директору духовного департамента. Я многократно советовал Клизовскому не медлить. Ему обещал позаботиться член нашего Общества Буцен, член Синода, слово которого, само собой понятно, более веское. Жаль, что они опоздали со Шк. Озолс сказал, что ещё не ознакомился, но, когда после некоторого времени опять его навестили, он уже успел дать книгу для цензуры теологу П. и получил от него отрицательный отзыв. Мы все были в изумлении, что именно этот П., абсолютно ограниченный человек, будет вершить суд над Учением! Буцен уговорил Озолса, чтобы тот ещё сам просмотрел книгу. Вчера я был дома у П., хотя и решил к нему не ходить, но поскольку я с ним немного знаком, хотелось услышать его позицию. Наши мысли о нём подтвердились. Никакой логики и никакого голоса сердца, они как бы излишни. Только догма и тьма. Мы – народ христианский и таким обязаны остаться. Если он разрешит эту книгу, то якобы сам себе выроет могилу. Она развратила бы народ. Я возразил, что Богу не нужны такие верующие, которые не стойки в своей вере и за которых надо опасаться, как бы они не уклонились в своей вере. Бог ведь сам шлёт испытания. Если уж верить Христу, то надо верить с абсолютной убеждённостью, которую ничто не может поколебать. Я здесь столкнулся с самыми обычными сектантскими аргументами, которые продиктованы не разумом, не сердцем, но механически вызубренными догмами. Я и не пытался много с ним спорить. Больше выслушивал. Нужды не было биться о стенку. Я в основном подчёркивал философское значение книги. Разве в Латвии нет свободы вероисповедания? Почему не могут быть иные религиозные идеи? На это мне ответили: а для чего же тогда нам нужна духовная цензура? И т.д. Были и невежливые слова о книге и восточной философии. Удивляюсь только, отчего же Озолс, о котором говорилось как о чутком человеке, доверил отзыв П.? Буцен обещал в скором времени и сам сходить, и ещё кого-нибудь послать. Я был бы согласен и сам идти, хотя у меня совсем нет дара речи, и вряд ли Озолс обо мне что-либо слышал. Но Буцен советовал пока не ходить. Всё же верю, что в конце концов будет хорошо. Ныне я прочёл труд Клизовского. В самом деле, местами он резко отзывается о христианстве, в сегодняшней обстановке следовало бы быть менее категоричным. Но вообще, особенно вторая половина, написано сосредоточенно, сильно. Неоценимую помощь оказала ему Е.И., просматривая его работу и посылая ему письма. Разумеется, её замечания больше всего относятся к идеям, но не к литературному стилю. Клизовский свершил большой труд. Вознаграждением ему за это – сама книга. — 99 —
|