|
15 ноября. Среда Наитруднейшие дни. Сколько переживаний выпало на мою долю! Будто бы к земле меня гнули. Сердце болит и болит. Единственные мысли и молитвы – лишь бы в Обществе было единение! Только теперь я узнал Блюменталя поближе. Я очень уважаю его великую огненность, полную преданность, его большую неотступность. Но он нетерпим, как все, хотя культурен – не проявляет это сразу внешне. Он не терпит, если кто-то возражает его идеям, сразу огорчается, если выражаются иные мысли. Такое я пережил летом в связи с открытием в магазине отдела русской книги. Если ты немедля полностью не соглашаешься – значит, ты не способен его понять, значит, ты против него! Но ведь это не является истинным сотрудничеством, которое требует сердечного обмена мыслями! Ощущая это, я неизменно при встречах с ним стараюсь его не огорчать, чтобы не сдерживать его огонь, его великую, незаменимую работу. А теперь возникло у нас с ним небольшое разногласие в связи со статьёй... Сердце моё горело к тому, чтобы сборник получился по возможности живым, культурно широким и ценным в смысле литературного качества. Поэтому я поначалу хотел, чтобы статью сократили, ибо она напоминает элементарное описание, а не очерк. После последнего заседания, когда мне в конце концов пришлось отступить, ибо мои друзья не любят более глубоких дебатов, я ожидал, что Блюменталь даст статью в печать. Через какое-то время он мне говорит, что неудобно печатать, пока Пранде не написал о латышском искусстве. Но так как с Пранде у него получаются конфликты, я спешно достал статью Силиня. Статью переводил кто-то из наших членов Общества, но так как перевод нас не удовлетворил, его сделал кто-то из специалистов за гонорар. Но всё это затянуло выход сборника. И статью Эгле я получил только позавчера. Статья Новосадова, которую Блюменталь заказал, не годилась. Телеграфировали в Эстонию, чтобы прислали какую-то другую работу об эстонской живописи. Всё это время я жил в напряжении сердца и мыслей о сборнике. Подобно тому, как месяц назад я думал, что из-за статьи «Дворец» <сборник> публиковать нельзя, так теперь я тревожусь, что мы запаздываем. Блюменталь и Гаральд достали у проф. Кирхенштейна статью о Московской сельскохозяйственной выставке и колхозах. Почти каждый день я заходил к Судрабкалну, но, наверное, ничего от него не получу. Две недели назад наконец пришла от Н.К. телеграмма, в которой он поддерживает присланный план сборника (ответ на письма Блюменталя и моё). Также Блюменталь получил письмо, в котором Н.К. высказывает желание вернуться в Россию – устроить выставку своих работ или цикл лекций. Очень хочет, чтобы переговоры Блюменталя скорее завершились.[141] Кроме того, только что пришло письмо Юрия, в котором он упоминает, что Н.К. направил официальную просьбу разрешить ему вернуться в Россию и участвовать в труде нового строительства и защите культурных памятников. Так события горят под ногами, время уже не ждёт. Всеми силами надо способствовать возвращению Н.К. Но здесь больше всех может что-то сделать только Блюменталь, который уже установил дружеские отношения. — 281 —
|