|
Очень радостно, что вчера «Брива Земе» поместила две репродукции картин Н.К. и вчера же приходил художник Страздынь по заданию редакции, чтобы написать о нас статью. Именно это весьма важно, чтобы официальный правительственный орган печати первым исправил и искупил грех, в котором он перед нами провинился. Притом другие газеты всегда автоматически следуют за ним. Ещё сегодня молодой Беньямин принял <меня> с известной долей иронии, когда я передал приглашение на открытие музея: «О вас такое говорят!» Уж тут нам следует завоевать престиж! Вторым нашим завоеванием было бы, если бы пришёл министр Берзинь, как обещал. И третьим – доклад на радио, за что я так сильно боролся. Но об этом всём – позже, ибо теперь каждая минута должна посвящаться мыслям о грядущем воскресенье. 20 октября. Среда Мне хочется сегодня вспомнить ход событий последних четырёх месяцев, о которых я здесь ничего не рассказал и которые промчались как один день. Лето я прожил в Ропажи Межгайтас у брата Эллы – лесничего. Пробыл там всего шесть недель, каждую неделю по 2-3 дня проводил в Риге, ибо обычно ходил в Общество на заседания по четвергам. Е.И. мне уже в каждом письме писала, чтобы я берёг здоровье и отдохнул. Но временами у меня тяжко было на душе от сознания, что Элле с детьми пришлось остаться в Межапарке. Гунта, однако, три раза была со мной в Ропажи, бродили мы по окрестным полям, ходили в лес по грибы, на реку. Много дивной красоты в сельской местности. Всё же сердце звучало струнами непокоя, ибо так мало можно сделать. Я прочёл первый том «Тайной Доктрины», в связи с этим делал заметки на полях своей книги, прочёл ещё и некоторые иные источники, и всё же свой труд не завершил. Е.И. так часто мне писала: «Отдохните и напишите свой труд». Но мешали и другие обычные работы по Обществу. Сколько одних лишь писем я написал! По-русски пишется медленнее, чем по-латышски. Написал и длинное-предлинное письмо Е.И., где характеризовал старших членов Общества. Оно было труднейшим моим письмом. Каждое предложение многократно обдумывал. И всё же совершил ошибку, по крайней мере, по отношению к Элле. Я написал, что в минуты утомления и нервности в ней иногда всплывают сомнения. Писал это, ожидая поддержки для неё от Е.И. Однако, углубившись снова, понял, что провинился перед Эллой, ибо не сказал истинную правду. Элле присуща врождённая жажда быть правдивой, жажда, возможно, даже несколько болезненная. Иногда она может выразить в словах то, чего, по существу, даже не думает. И <присущ ей> самоанализ по поводу моментов нервности. О священном для неё она никогда не говорила. Но в глубине сердца у неё великое, святое почитание Иерархии. Иногда в ней проявляется изумительное чувствознание, и оно мне столько раз помогало и вело в жизни. Я причинил Элле новую боль, но хочу это исправить, знаю, насколько исчерпывается энергия, когда всё приходится отдавать детям. Нет служанки, чтобы помочь, а бабушка больше заботится о детях второй дочери. Давно ищем служанку, но невозможно найти сторонницу вегетарианства. Всё же все наболевшие вопросы следует решить спешно, насколько возможно. — 205 —
|