|
— Вай! — воскликнул один из них, намеренно, по всей видимости, утрируя акцент. — Какой дэвушка! Красавица, да! Он толкнул локтем напарника, и тот нацелил свой клюв в том же направлении. А первый тем временем продолжал голосить: — Милая, хорощая, — цвэточек дару, только постой са мной! Ну пагляди, видищ какой! Э‑э! Пага‑ды! Ничего не жаль, телэфончик… Девушка делала вид, что горцев просто нет. Отсутствуют. Видя такой непорядок, подключился второй “Маклаут”. — Эй! Подойди, не пожалэещь! Мащина катать буду, ресторан пойдем! — и, видя, что красавица уже поравнялась с ними и продолжает игнорировать, оба разразились кудахтающими фонемами на неведомом наречии, а второй присовокупил: — Сука драная! Я твоя мама… — договорить он не успел. Нет, это не мы подоспели, чтобы проверить бессмертие джигитов. Девушка резко остановилась, развернувшись на каблуке, как танк на одной гусенице. Пальцы разжались, сумка соскользнула с ее плеча и мягко шлепнулась на асфальт. Джигиты от неожиданности замолкли и… Мелькнули загорелые бедра. Тот горец, что выразился по‑русски, вцепился руками в самое дорогое, раскрыл рот и начал падать. А девушка уже подняла сумку и шла себе дальше. Второй джигит стоял, тупо глядя перед собой. Глаза его были выпучены, а рука нашаривала ширинку. Опомнившись, мы кинулись следом за девушкой. Нам даже не нужно было обсуждать произошедшее. И так ясно — вот он, искомый Знак! Промчавшись мимо упавшего наконец горца (мне пришлось дернуть Коляныча за руку, иначе он пробежал бы не мимо, а “по”), мы развили приличную скорость. Поэтому, обогнав девушку, нам пришлось лихо притормозить. Она спокойно остановилась, глядя между нами, и отшагнула вбок, чтобы видеть, не бежит ли еще кто следом. Никто не бежал, но мы, переглянувшись, оценили грамотность ее действий. На мгновение повисла тишина, однако теперь можно было без помех рассмотреть лицо девушки. Правильный овал, тонкий прямой нос, большие серые глаза, красивые, четко очерченные губы… Песня! — К… гм, — содержательно произнес Коляныч. Даже не глядя на него, можно было понять, что он сражен. — Сударыня, простите за навязчивое преследование, но ведь это был классический Кинзуцу‑мае‑тоби‑гери по уровню чудан[30] ! Колька как скажет! Но что с него взять — любит он японскую терминологию. Об этом ли надо… Я уже приготовился вмешаться, наивно полагая, что неотразим и уж со мной‑то, красавцем, она поговорит… Но девушка вдруг улыбнулась. — 60 —
|