|
— Что это? — схватив меня за руку, прерывающимся голосом шепчет Сережа. — Тсс, тише! Быстро вылезай из-под одеяла и обуйся. Возьми нож; у меня молоток. В случае нападения беги и прячься в кустах. Условимся встретиться на той стороне ручья. — Отойдем отсюда!! Ведь они запомнили место, где был костер!) — Тсс! Сиди слушай! Стиснув зубы и взявшись за руки, мы вслушиваемся в каждый шорох. Ровно плещется ручей, изредка шелестят невидимые ветки кустов. Кажется, тресни под ногой загадочного врага тоненький сучок, и то он грянет для нас громом. Так проходит пять, десять, пятнадцать минут. Тихо. Волнение спадает, сердце бьется ровнее, мы уже не так напряжены и, осмелев, перешептываемся. — А вдруг это нечистая сила! — Сережа шутит, это уже хорошо! — Нет, в самом деле. Ну кому, если не черту, могла понадобиться вся эта комедия со стрельбой! В этот момент меня осеняет неожиданная догадка. Удивительно, как это не пришло мне в голову раньше! — Боже мой, ты знаешь что? Я думаю, нас пугает сама природа. Как это я не додумался сразу! — Именно? — Мне кажется, что это не выстрелы. — А что же? — Скорее всего трещит лед в наледи! — Вот это здорово! — хлопает себя по лбу Сережа. Какого же дурака мы валяли тут до полуночи! Я немного сконфужен. Ведь это мне не следовало бы валять дурака, по справедливому замечанию моего Спутника! — Видишь ли, мне никогда не приходилось ночевать у наледей, иначе я сразу бы раскусил эту чертовщину. Скорее всего дело в перепаде температуры при заходе и восходе солнца. Если я прав, ночью стрельбы не будет, а утром таинственный охотник опять появится у нашего костра! — Что же, будем вновь разжигать костер? — Стоит ли? Во-первых, тепло, а кроме того, и лень! Мы молча лежим с открытыми глазами. Затем я слышу посапывание Сережи и, сломленный усталостью, засыпаю сам. Где-то в глубине души еще дремлет не до конца преодоленный страх, поэтому я то и дело просыпаюсь, поднимаю голову или только открываю глаза, оглядывая поляну, в центре которой мы лежим. Всюду тихо и спокойно!! Закрыв глаза, я вновь засыпаю. Утром, едва поднялось солнце, над наледью прогремел выстрел. Вскоре последовал залп из нескольких, почти одновременных взрывов и могучий утробный вздох. — Это оседает наледь. Пока ты варишь завтрак, схожу посмотрю! Через несколько минут я с трудом взбираюсь на прозрачно-голубоватую стену наледи. У краев она поднимается не меньше чем на два метра; ближе к центру толщина льда, вероятно, увеличивается до трех метров. На ноздреватой поверхности наледи почти всюду тонкий слой воды. По зияющим и скрытым трещинам эта вода уходит вниз и сливается с глухо звенящим в глубине речным потоком. Некоторые трещины так широки, что нужно через них перепрыгивать. Внизу видны большие сводчатые полости, в которых громкое эхо, как в пустой бочке, повторяет любой звук. Именно под такими сводами треск льда, стократно усиливаясь, превращается в напугавшую Нас канонаду! Теперь не остается никаких сомнений в причине загадочных выстрелов, отравивших нам половину ночи. — 172 —
|