— По-моему, геологи, как никто, любят свою профессию, — сказала, вытирая чайные чашки, Нина Антоновна. — Вот мой Иван Павлович так любит полевые работы, что теряет сон, как только в небе потянутся гусиные косяки. — Да, вы правы, но одной любви мало… Жизнь, кроме того, требует от нас мужества и верности; и если в нужный момент их не окажется… Кстати, а что сталось с его товарищами? — Да, собственно, ничего не сталось, — ответила Оленька, — рабочего я не встречала, а топограф навещает Алешу в больнице чуть не ежедневно. Раскаивается! — Говорят, — улыбнулась Нина Антоновна, — что, когда Васин увидел его в больнице впервые, он сперва нахмурился, а потом подмигнул и сказал: «Эх ты, недотепа! Что бы тебе ткнуть ее треногой да бежать, я бы, может, успел ружье перехватить!» Я возвращался в домик Марка Исидоровича уже поздней ночью. Улицы поселка были совершенно безмолвны. Белые стены больницы тускло светились в полумраке, ночной ветерок слегка шевелил потемневшие головки цветущей мальвы. Я взглянул на окошко, за которым желтел больничный ночничок. Васин, наверно, уже спал… [1] Сейчас этот поселок называется Черский, в честь известного геолога и путешественника И. Д. Черского, скончавшегося здесь в 1892 г. [2] Здесь и дальше календарные даты (в скобках), соответствующие тексту Афанасьева, рассчитаны для 1656 года. — 223 —
|