Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Этот приятный джентльмен, который видел все мои фильмы, сказал, что однажды, тридцать или сорок лет назад, он вместе с доном Хуаном посмот­рел мой фильм «Ля Страда», который вышел в 1952 году. Дон Хуан сказал ему: „Ты должен встре­тить режиссера этого фильма». Карлос говорил, что дон Хуан предсказывал эту встречу. Это его слова. Я говорил вам, что он приехал сюда, ко мне на встречу и qh сидел прямо здесь — в этой гостиной.

Меня — итальянца, латинянина, средиземномор­ца, получившего католическое образование очаровы­вала и в то же время почти отталкивала одна вещь — особый образ мира у Кастанеды и дона Хуана. Я уви­дел там нечто нечеловеческое. Независимо от того, что дон Хуан обаятелен как литературный персонаж, привычный образ которого — мудрый старец, меня время от времени охватывало странное чувство: как будто я столкнулся миропониманием, продиктован­ным кварцем! Или зеленой ящерицей!»

Феллини продолжал:

«В образе мира дона Хуана нет никакого утеше­ния, там нет ничего из того, что предлагают другие тексты.. И это было именно то, что меня ужасало и привлекало. Но иногда мне казалось, что я очутился в мире, где нечем дышать... Возможно, безумие похоже на эту астральную, ледяную тишину одино­чества».

Версия встречи Феллини с Кастанедой весьма отличалась от той, к которой я привыкла и знала так хорошо. Он рассказывал:

«Вдруг начинали происходить необъяснимые явления и чудеса. Карлос пришел ко мне в гостиницу с какими-то женщинами. Я больше никогда не встре­чался с ним, но после этого посещения я обнаружил странные послания в своей комнате и переставлен­ную мебель. Я думаю, что это была черная магия. Его женщины, но не сам Кастанеда, поехали со мной в Тулон, и то же самое произошло и там. Это было несколько лет назад, в 1986 году, и я все еще не могу понять, что же случилось на самом деле. Возможно, Кастанеда сожалел, что проделал ряд трюков, чтобы отбить у меня охоту к созданию фильма. Или, воз­можно, его последователи не хотели, чтобы я сни­мал фильм, и проделывали эти штуки. Так или иначе все это было слишком странно, поэтому я принял решение не браться за работу».

Почему меня это потрясло? Сейчас я понимаю, что Карлос всегда имел склонность к выдумке. На­пример, Дуглас Прис Виллиамс, профессор универ­ситета, рассказывал: «В UCLA Карлос был страшным лгуном, и когда он говорил мне: „Сегодня солнеч­но1*, — я бежал к окну, чтобы убедиться, не идет ли дождь».

Однако я поверила диким рассказам Карлоса и Флоринды о том, как они проводили время с вели­ким Феллини. И это вовсе не было какой-нибудь пустяковой сплетней про знаменитостей, для меня это было встречей двух самых выдающихся выдум-