|
Через несколько месяцев после смерти Карлоса у нас произошла ссора с Муни. Я уже не помню причины, но это произошло после оскорбительного для меня телефонного разговора. В тот же вечер я нашла на своем крыльце дюжину роз из оранжереи с длинными стеблями, белых с бледно-розовыми лепестками, самых дорогих, каждая в баночке с водой. Я ненавидела эти цветы, потому что они казались мне похожими на все, что не было связано с магией: они находились «в западне родственных связей между собой» и выглядели безжизненными—у них не было никакого запаха. Но, видимо, своей дороговизной они должны были продемонстрировать высокую степень раскаяния. Я занесла их в дом, не представляя, что с ними делать, и не стала звонить Муни, чтобы поблагодарить ее. Она позвонила на следующий день и была в истерике: ТЫ не позвонила мне! Я подумала, что ты их выбросила. Поэтому сегодня в половине седьмого пришла к твоему дому и перерыла весь мусор, чтобы их найти! Прости, что не позвонила. Спасибо за розы. Но я не могу с тобой разговаривать. Розы не на помойке. Жестоко оскорбленная женщина рылась в моем мусоре. И даже если она это придумала, все равно отвратительно. (Однажды вся наша группа рассердилась на парочку, рывшуюся в их мусоре.) Послушай, Муни, я должна сказать тебе что-то очень важное. Ты, кажется, веришь в иерархию пустоты и думаешь, что находишься наверху, а я — где-то внизу? Да, действительно, иерархия пустоты существует, и я — наверху. Однажды ты это поймешь. Возможно. Я сообщу тебе. Но в данный момент гуру мне не нужен. Я покончила с гуру. Я больше не хочу твоих советов. Это был такой же мой шаг, как и ваш. Я пришла к вам в поисках... Я не даю советов! И не буду давать советы! Никогда! Отлично. Если бы ты хотела подружиться, я бы с удовольствием согласилась. Мы могли бы ходить в кино, плавать и делать все, что нам нравится. Но ты больше не мой гуру. И я остановлю тебя, если ты снова начнешь. Конечно, будем друзьями! Прекрасно! Мы будем ходить обедать. Я больше не буду ничего советовать. В последний раз мы пообедали вместе. Обед проходил в торжественной обстановке. Ее беседы об Истине больше не поддерживались, и это привело к неожиданным результатам. Пару раз она все-таки принималась за старое, но это была лишь безобидная оплошность, хотя довольно утомитель- нал. Но я тоже не сдержала свое слово: я больше не стала ей звонить. Я избегала ее. Мы прекратили звонить друг другу. Это был эндшпиль. Муни не была Карлосом Кастанедой. Несмотря на то, что после ухода Карлоса ее назначили женщиной-на-гвалем, она не смогла удержать бразды правления — 263 —
|