|
В этот момент вбежала Муни. Я безжизненно посмотрела на нее и продолжила свою работу — у меня не было никаких сил. Открываю, выливаю, бросаю. —Не выпендривайся передо мной! — завопила Муни. Я смотрела на нее невидящим взглядом. —Флоринда... — начала я. —Не говори мне про нее. Флоринда МЕРТВА. Она рывком открыла холодильник и порылась в нем. -- Где моя диетическая пепси? О, дай поищу... Я не знаю... — я сунулась посмотреть и не могла найти ни одной бутылки. Ни одной диетической пепси?! — завизжала Муни. —Прости, забыла, когда ездила в магазин то... -ТЫ БОЛЬШЕ БЕСПОКОИШЬСЯ О КОКА-КОЛЕ ФЛОРИНДЫ, ЧЕМ О МОЕЙ ДИЕТИЧЕСКОЙ ПЕПСИ! Б..ДЬ! Я ухожу и НИКОГДА не вернусь, НИКОГДА! Я потеряла контроль над собой. Открыла холодильник и стала вышвыривать все ее лакомства: гамбургеры и чизбургеры, маслины, любимые приправы, любимый пудинг из тапиоки. Я орала: —Посмотри на это. Вот все твое барахло! Я купила тебе ланч, твое печенье, все! Я ЗАБЫЛА ГРЕБА-НУЮ ДИЕТИЧЕСКУЮ ПЕПСИ! Велика важность! —Ты задница, — издевательски сказала Муни, открывая дверь. Я схватила ее и прижала к стене, продукты посыпались у меня из рук. Ты не уйдешь! Не посмеешь! Посмотри на это — как ты можешь говорить, что я не забочусь о тебе! Самовлюбленная сука! Ты заботишься о ней больше, чем обо мне! Ты сделала это нарочно! Я швырнула в нее пудинг из тапиоки. Он ударился о стену в нескольких дюймах от ее головы и потек вниз по стене. Я зарыдала. Мое бешенство по видимому привело Муни в чувство. Она порывисто обняла меня и поцеловала: —Я люблю тебя такой! Я люблю, когда мы деремся и миримся! Видишь, мы любим друг друга, мы созданы друг для друга! — И она ушла, напевая *я люблю-ю тебя-я-я-я...». Я рухнула как подкошенная, уронила голову на руки и горько заплакала... Наконец рыдания перестали сотрясать мою грудь, я перевела дыхание. Добежав до спальни наверху, я свернулась калачи* ком в кровати и, зажав в руке аметистовый кулон Флоринды, лежала так, дрожа под простыней. Потом мы помирились, и Муни рассказала мне о своей любовной интрижке с Гвидо. Псе этого она перестала отвечать украдкой на его постоянные звонки по сотовому телефону, поэтому я слышала, как она сюсюкает с ним, утешает и заверяет его в своей любви, одновременно строя гримасы и время от времени подмигивая мне. Что было у нее на уме? Она уверяла, что это ее совершенно не трогает и она потакает Гвидо, потому что он ей «кое для чего нужен». Я подозревала, что она, как и Карлос, не отдает себе отчета в своих потребностях. Мне было странно, неужели они не читали «Источник* в свои девятнадцать. Думаю, Гвидо действительно был ей нужен: предстояли громкие судебные разбирательства, а она осталась на капитанском мостике в совершенном одиночестве. Действительно, кто мог примерить на себя тогу Карлоса? Последние недели тот в бешенстве орал на Муни: «Ты за моей спиной трахаешься с этим идиотом Гвидо Манфредом?! Pendeja!» Даже на смертном одре Карлос Кастанеда был чрезвычайно ревнив: мне кажется, он велел дать обет вечного безбрачия всем своим женщинам. — 254 —
|