Паразиты сознания

Но теперь возникла новая проблема. Накануне вечером мы оба пришли к выводу, что лучший спо­соб узнать о паразитах побольше — это экспери­ментировать с препаратами, которые позволят нам заглянуть в глубины собственного сознания. Однако теперь мы поняли, что это было бы опасно. Нет ли какой-нибудь возможности проникнуть в глубины сознания без помощи таких препаратов?

К счастью, на эту тему у Вейсмана было написа­но очень много. Мы обнаружили это в тот же день, просматривая подряд, страницу за страницей, его «Размышления». Феноменология Гуссерля — вот ме­тод, который нам был нужен. Гуссерль пытался на­нести на карту «структуру сознания» (или, лучше сказать, его «географию»), пользуясь одними лишь логическими рассуждениями. И чем больше мы раз­мышляли, тем больше убеждались, что это вполне разумно. Если вам нужно нанести на карту неведо­мый континент — ну, скажем, джунгли Венеры, — то незачем тратить время, блуждая в чаще деревьев:

нужно воспользоваться приборами и вертолетом. Важнее всего научиться распознавать, что на­ходится под вами, — научиться по цвету отличать болота от сухих мест и так далее. А применительно к географии человеческого сознания решение проб­лемы состоит не в том. чтобы погружаться с головой в мир подсознательного, а в том, чтобы научиться описывать словами уже о нем известное. Имея кар­ту, я могу добраться пешком из Парижа в Калькут­ту; без карты я рискую забрести в Одессу. Точно так же, имея аналогичную «карту» человеческого соз­нания, мы можем обследовать всю территорию, простирающуюся между смертью и мистическим прозрением, между кататонией и гениальностью.

Попробую выразить это иначе. Человеческое сознание похоже на гигантский электронный мозг, наделенный необычайными способностями. Однако человек, к несчастью, не умеет с ним обращаться. Каждое утро, проснувшись, он подходит к пульту управления этим громадным мозгом и начинает крутить рукоятки и нажимать на кнопки. В этом и заключается вся нелепость ситуации: имея в своем распоряжении громадный механизм, человек может заставить его выполнять лишь самые элементарные действия, решать лишь самые простые повседнев­ные проблемы. Правда, есть люди, которых мы на­зываем гениями, — те, кто способен заставить этот механизм делать куда более интересные вещи:

писать симфонии и поэмы, или открывать мате­матические законы. И есть еще горсточка людей, ко­торая, может быть, важнее всех остальных, — те, кто использует этот механизм, чтобы изучить его собственные возможности, чтобы выяснить, что еще можно сделать с его помощью. Они знают, что он способен создать симфонию «Юпитер», или «Фа уста», или «Критику чистого разума», или много­мерную геометрию. Однако эти произведения были созданы в каком-то смысле случайно или, во всяком случае, инстинктивно. Столь же случайно были сде­ланы и многие великие научные открытия, но раз уж они сделаны, первейший долг ученого — изучить скрытые законы, ими управляющие. А этот элект­ронный мозг — величайшая из всех тайн, ибо, узнав его секрет, человек станет богом, И если так, то мож­но ли использовать сознание для более высокой цели, чем изучение за,конов сознания? К этому и сводится смысл, вкладываемый в слово «феномено­логия» — может быть, самое важное слово во всем словаре человечества.