Хрестоматия по нейропсихологии

Фонологические дефекты сенсорных афатиков от­ражают иерархическую структуру фонологического уровня Недавно появилась весьма важная работа (Domszewsky, Wlezyk, 1963) польского лингвиста До-рошевского, замечательного полевого исследователя, который самым тщательным образом исследовал и описал типичный случай сенсорной афазии В этом отчете о ходе заболевания можно найти проницатель­ные замечания о нарушении различения звонких и глухих согласных в польском языке Эти данные вы­глядят особенно впечатляющими потому, что исследо­ватель не имел предвзятого мнения и даже игнорировал сам принцип, который обосновывает и объясняет иерархический статус этих речевых дефектов В оппо­зиции звонких и глухих согласных звонкие согласные составляют так называемую «маркированную» катего­рию В речи данного пациента многие звонкие соглас­ные утрачивали признак звонкости, однако случаев замены глухих (немаркированных) фонем звонкими (маркированными) зарегистрировано не было Кроме оппозиции звонкость (+)/глухость (—), в польской консонантной системе выделяется ряд других бинарных оппозиции компактность (+)/диффузность (—), вы­сокая тональность (+)/низкая тональность (—), рез­кость (+)/нерезкость (—) Существенно то, что при сенсорной афазии наблюдается тенденция к сокраще­нию числа маркированных признаков в фонеме Так. в речи польского афатика в 91 % случаев компактные (+) согласные утрачивали признак звонкости и только в 35% случаев утрачивали этот признак диффузные (—) согласные Из диффузных (—) согласных 57% высоких (+) и только 6% низких (—) становились глухими Из диффузных высоких (— +) согласных 100% резких (+) фонем и только 50% нерезких (—) меняли признак звонкости на признак 1лухости

Теперь вернемся к вопросу о том, почему наруше­ния комбинации, препятствующие построению слож­ных единиц и вообще всякому акту объединения, затрагивают прежде всего кодирующую способность пациента, тогда как нарушения селекции поражают преимущественно декодирующую способность Оба указанных соотношения, которые на первый взгляд кажутся весьма произвольными и случайными, на са­мом деле глубоко обоснованы Никаких других объяс­нении и не требуется для такого психолога, как доктор Осгуд, обнаруживший кардинальную разницу между интегративнои и репрезентативной способностями человека (С Е Osgood, 1957)

В процессе кодирования нарушения затрагивают скорее общий контекст, чем его компоненты, а в про­цессе декодирования обнаруживается противополож­ная картина Почему же при кодировании компоненты высказывания сохраняются> Дело здесь в том, что гово­рящий осуществадет выбор элементов до их сочетания в единое целое Второй этап построения высказывания, то есть построение целого подвержен нарушению в большей степени, а компоненты в гораздо большей степени жизнеспособны Поэтому процесс кодирова­ния и оказывается наиболее часто уязвим в случаях нарушения комбинации Осуществляя декодирующие операции, мы прежде всего должны уловить целое, в этом состоит глубокое различие между статусом слу­шающего и статусом говорящего в речевом общении Декодирующий партнер речевого акта гораздо чаще обращается к вероятностным решениям, чем кодиру­ющий партнер Так, для говорящего не существует про­блемы омонимии, когда он произносит слово bank, он отлично знает, имеется в виду берег реки или фи­нансовое учреждение, тогда как слушающий, пока у него нет опоры на контекст, борется с омонимией и вынужден прибегать к вероятностным испытаниям своих решении Идентификация компонентов — второй этап, на котором слушающий как бы отождествляет себя с говорящим, ставя себя на его место последова­тельный синтез переходит в симультанный синтез, и речевые последовательности дробятся на куски (chunks), как сказал бы Джордж Миллер. Представля­ется естественным, что консеквент [цель кодирующе­го = последующие единицы высказывания] менее устойчив, чем антецедент [предшествующие единицы высказывания], и поэтому процесс декодирования особенно уязвим в случае нарушений селекции.