Хрестоматия по нейропсихологии

Легко видеть, какую революцию внесли пред­ставления Выготского в веками устоявшиеся психо­логические понятия. Устойчивые и неподвижные психические функции превратились в сложные и подвижные функциональные системы, меняющие­ся в процессе развития; психология, вышедшая за узконатуралистические границы, впервые стала нау­кой о социальном формировании природных яв­лений.

Один, пожалуй, наиболее существенный вопрос оставался, однако, открытым. Если представления Выготского, на много десятилетий определившие дальнейшее развитие советской психологической науки, коренным образом перестроили наши взгля­ды на природу и строение психических процессов, то как же следует понимать материальный субстрат этих процессов? Какие представления о работе моз­га следует положить в основу взглядов на матери­альные основы психической деятельности?

Проблема локализации психических функций в больших полушариях головного мозга — именно так формулировали вопрос о мозговых основах психичес­кой деятельности — переживала в 20-х годах нашего века состояние глубокого кризиса, во многом от­ражавшего кризис психологической науки. С одной стороны, в неврологии еще сохранялись те наивные представления о локализации сложных психических функций в ограниченных участках коры головного мозга, начало которым было положено великими от­крытиями 70-х годов прошлого века. Исходившие из упрощенных представлений о психических функциях неврологи высказывали предположение, что наряду с корковыми центрами чувствительности и движений могут быть найдены аналогичные центры более слож­ных психических процессов. После работ Лиссауэра, Геншена и Клейста мысль о наличии в коре головного мозга «центров восприятия», «центров счета» и «цен­тров понятий» переставала казаться сколько-нибудь странной.

Естественно, однако, что такие положения «уз­кого локализационизма» встретили и существенные сомнения. Понимая всю сложность высших психи­ческих процессов человека и учитывая тот хорошо известный в клинике факт, что их нарушение мо­жет появляться в результате самых различных по локализации поражений, многие неврологи выска­зали предположение, что сложные формы психи­ческих процессов являются результатом деятельности всего мозга как целого. Одни из этих авторов, при­держивавшиеся холистической точки зрения (Мо-наков, Грюнбаум), испытывая на себе заметное влияние вюрцбургской школы в психологии, воз­держивались от всяких попыток ближе подойти к рассмотрению тех аппаратов головного мозга, кото­рые были связаны с высшими формами психической деятельности. Другие, примыкавшие к представле­ниям гештальтпсихологии (Гольдштейн), пытались создавать представление о структуре возбуждения, равномерно распространявшегося по всей коре го­ловного мозга, и видеть в этих безликих «структур­ных» процессах основу сложных форм психической деятельности человека. Признавая узкую локализа­цию элементарных физиологических процессов в ограниченных участках коры головного мозга, они практически отказывались от конкретного анализа тех корковых зон, которые принимали участие в peaлизации сложных форм психической деятельности человека. «Вращаясь в порочном кругу структурной психологии, — писал Выготский, — учение о лока­лизации специфически-человеческих функций ко­леблется между полюсами крайнего натурализма и крайнего спиритуализма» (1960, с.386).