|
В группу влечений к жестокости входят родственные установки, которые обозначаются как воля к власти. В своих глубоко скрытых разветвлениях и изменениях они изучались Ницше, а в связи с их отношением к неврозам — Адлером. В своих разновидностях они выступают как очень изменчивые и сложные социальные феномены, но имеют одну постоянную, подобную влечению, основную черту, которая близкородственна вышеуказанным элементарным животным комплексам влечений: борьбе, агрессивности, обладанию и, соответственно, страданию от них или аффективному напряжению при неудаче в этом. Все эти группы, соединенные вместе, можно обозначить как влечение к овладению — в более узком и более широком смысле. Во всяком случае так называемое социальное влечение к власти выступает в психологии неврозов как фактор первого порядка с неодолимой аффективной силой, который вполне может конкурировать с сексуальным влечением. Значительна его роль и в исторических и индивидуально-психологических явлениях. Те же самые аффективные факторы, на которых основывается групповая совместная жизнь, обыкновенно называют стадным влечением, и действительно, создание стад в мире животных регулируется твердыми инстинктивными механизмами. У людей социальные способы поведения принадлежат к самым изменчивым и индивидуально дифференцированным явлениям, так что рассматривать их вместе с влечениями неуместно. Однако основное направление к социальному общению (Gemeinschaft) у людей заложено в виде влечения. Представлять себе так называемого чисто примитивного человека в виде эгоистичного животного, которое слепо проявляло бы себя в жизни, без всякого внимания к другим (если бы сила и искусственно созданные культурные границы не стали бы этому препятствием), это значит создавать ложную конструкцию. Этот свободный эгоистичный человек совершенно не соответствует здоровой необразованной примитивности, его вообще нигде нет, кроме как в фантазии Degenere superieur, который потерял свои коренные инстинкты. Психология народов, как и психология животных, учит нас чему-то совершенно другому. Они показывают нам у примитивных людей, как и у живущих в более тесном общении животных, поразительно строгую инстинктообразную или родственную инстинкту упорядоченность как половой жизни, так и социальных отношений, часто более четкую и строгую, чем в культурном обществе. Альтруизм, самопожертвование, сострадание, знание своего места и подчинение в их эмоциональных основах следует, таким образом, понимать вовсе не как искусственно созданные продукты культуры, но как естественную реализацию влечений. В характерном, с точки зрения медицины, виде мы их находим вовсе не у самых здоровых, грубых, переполненных силой людей, но в совершенно ясной форме у выродившихся, невротиков и при определенных психических нарушениях (после юношеского поражения мозга, после катастроф периода созревания шизоидного характера). — 112 —
|