|
человека, поместив его "в ту тяжелую маленькую клетку эго"6. Хиллман говорит нам, что когда душа удалилась из мира много неразрешимых проблем появилось у самого человечества. Человек стал зависим от своего отношения к "душе", которую он постигает с помощью познания Бога и природы. Он становится одержимым таинственностью его собственной души и изобретает "внутреннего свидетеля" или утверждает, что таковой присутствует в ядре его собственной субъективности. Хиллман, как и каббалисты, считает, что частица души, доля божественного света, присутствует во всех вещах, и в отличие от Юнга (по крайней мере, в его ранних теориях), который был уверен, что не верно и даже вредно принимать во внимание эти элементы мировой души, поскольку за этим стоит лишь проецирование7. Это идет вразрез с каббалистами в разработке психологических предпосылок тиккун ха-олам в контексте их теории мировой души, не подразумевающей проекции. Среди этих психологических предпосылок: (1) Возможность объединить противоположные и часто противоречащие друг другу элементы человеческой души: мужское и женское, строгость и милосердие, и, согласно Зоар, "благо" и "зло". (2) Возможность перенаправить и, на самом деле, возвысить природные инстинкты, так называемое "приручение злого побуждения", в стороны высшего, культурного и духовного начала. (3) Возможность освятить частицы мира в символических, мифических ритуалах, которые "выдвигают на первый план" и "освобождают" светочи, плененные материальным миром. Это действо обозначено хасидским понятием авода бе-гашмиют, "поклонение через материю", процесс, посредством которого человек может возвысить искры во время еды или сексуальной активности, с помощью двекут («общения» с Богом) и каввана (`молитвенной интенции`). Более широко это понятие включает признание святости во всех вещах, материальных, взаимодействие с которыми освобождает духовный свет, который наполняет все творение. Эти возможности, наряду со множеством других интроспективных, экспериментальных и интегративных процессов, в их психологическом понимании полностью совместимы с юнгианской психологией. Акцент на союз противоположностей или противоречий психэ, направление психической энергии в сторону культурной и духовной работы и сакрализация (или осмысление) души и мира с помощью богатства символического языка – все это известные юнгианские темы. Ограничения любого сравнения каббалы и юнгианской психологии очевидны, однако в то время как Юнг предоставляет нам теорию о человеческом разуме, который ограничен человеческим психэ, каббала предоставляет нам теорию о человеческом и мировом психэ одновременно. Именно к этому критически важному метафизическому различию мы теперь обратим наш пристальный взгляд. — 213 —
|