|
– Следует ли мне понимать, что присутствие русской миссии желательно вашему величеству? Голос Дост Мухаммеда стал жестким: – Мне желательно присутствие в Кабуле миссий всех стран. Слишком долго жили мы в изоляции. – В таком случае, ваше величество, вам, по-видимому, нежелательно присутствие в Кабуле представителя Великобритании? – Россия и Великобритания дружественные государства, насколько мне известно. Почему бы вам не работать здесь об руку с русским офицером? – Ваше величество изволит шутить? – Я не склонен к шуткам в разговоре с вами. – В таком случае мне придется, ваше величество… Дверь позади эмира растворилась, и на пороге появился слуга с подносом в руках. Из маленького серебряного кофейника шел пар. Комната наполнилась ароматом. Слуга неслышно поставил поднос, поклонился и вышел. – Хотите кофе? – Благодарю вас, ваше величество. Сначала я хочу окончить разговор. Итак, если Виткевич будет принят вами, мне придется, к великому сожалению, покинуть Кабул. Эмир налил Бернсу в чашечку величиной со скорлупу грецкого ореха густой черной влаги и пододвинул сахарницу. Только после этого он поднял глаза на англичанина. – Я обязательно приму Виткевича. Мне не пристало менять своих решений, Бернс. Так же, как и никогда не изменю своего решения принимать всех без исключения иностранных послов самостоятельно, не испрашивая на то унизительного разрешения у губернатора Индии… Пейте кофе, Бернс, и постарайтесь быть благоразумным. Пока что мы вдвоем, а вдвоем быть благоразумным легче, чем на глазах у тысяч. Бернс заколебался. После молчания он повторил все же: – Если вы примете русского, я покину Кабул. – Как вам будет угодно, Бернс. Вы вольны в решениях, Только попомните мой совет: Наполеоном быть хороню. Но быть плохим Наполеоном неблагоразумно. …К Виткевичу на этот раз Бернс пришел поздним дождливым вечером. Улицы Кабула, погруженные в темноту, казались мертвыми: ни единого звука не доносилось из домов, только собаки тонко повизгивали, недоумевая, почему в небе нет луны. Увидав Бернса на пороге своей комнаты, Виткевич безмерно удивился. Здравствуйте, господин Виткевич. Простите за столь позднее и бесцеремонное вторжение. Но так лучше и для меня и для вас. Вы разрешите мне войти? – И, не дожидаясь ответа, Бернс вошел. Он снял накидку, положил ее на спинку стула. Сел, забросил ногу на ногу и, быстро осмотревшись, заметил: – А все-таки вы обманщик, дорогой посол. – В разговоре со мною прошу вас соблюдать вежливость, полковник. — 187 —
|