|
«Чем бы вы заменили дисциплину? Без дисциплины возник бы даже больший хаос, чем теперь. Разве некая форма дисциплины не необходима для действия?» Понимание ложного как ложного, видение истинного в ложном и видение истинного как истинного — вот начало интеллектуального развития. Это не вопрос замены. Вы не можете чем-то заменить страх. Если вы так поступаете, страх все еще есть. Вы можете успешно прикрывать его или убегать от него, но страх остается. Именно устранение страха, а не нахождение его замены является важным. Дисциплина в любом виде вообще никогда не может привести к освобождению от страха. Страх нужно наблюдать, изучать, понимать. Страх — это не аб стракция, он возникает только по отношению к чему-то, и именно это отношение необходимо понять. Понимать не означает сопротивляться или противопоставлять. Разве тогда дисциплина, в более широком и более глубоком ее смысле, не фактор распада? Не является ли страх, со следующим за ним подражанием и подавлением, силой распада? «Но как освободиться от страха? В классе, где много студентов, если не будет какой-то дисциплины или, если вы предпочитаете, страха, как может быть там порядок?» С помощью наличия небольшого количества студентов и правильной формы образования. Это, конечно, невозможно, пока государство заинтересовано в массово производимых гражданах. Государство предпочитает массовое образование, правители не хотят поддержки недовольства, поскольку их положение оказалось бы вскоре ненадежным. Государство контролирует образование, оно вмешивается и создает условия для человеческого развития ради собственных нужд. И самый легкий способ сделать это — через устрашение, через дисциплину, через наказание и награду. Свобода от страха — это другой вопрос, страх нужно понять, а не отвергать, подавлять или возвеличивать. Проблема распада довольно-таки сложна, подобно любой другой человеческой проблеме. Разве противоречие — это не есть фактор распада? «Но противоречие необходимо, иначе мы деградировали бы. Без борьбы не было бы прогресса, продвижения, культуры. Без усилия, и конфликта мы были бы все еще дикарями». Возможно, мы все еще и есть. Почему мы всегда перепрыгиваем к умозаключениям или противимся, когда что-то новое предлагается? Мы явно являемся дикарями, когда убиваем тысячи по одной или другой причине, ради нашей страны. Убийство человека — вот наивысшая дикость. Но давайте продолжим то, о чем мы говорили. Действительно ли конфликт — это не признак распада? — 67 —
|