Беседы с Кришнамурти

Слияние думающего и его мыслей

Это был маленький, но очень красивый пруд. Тра­ва покрывала его берега, и несколько ступеней вели к нему вниз. В одном конце стоял маленький, белый храм, и вокруг него росли высокие, стройные паль­мы. Храм был превосходно выстроен, и о нем хоро­шо заботились. Он был безупречно чист, и в тот час, когда солнце было далеко за пальмовыми рощами, там не было никого, даже священника, который слу­жил в храме. Маленький, словно игрушечный, храм придавал пруду атмосферу умиротворения. Место было таким тихим, что даже птицы умолкали, нахо­дясь возле него. Небольшой ветерок, тихонько ше­лестел в пальмах, и по небу проплывали облака, си­яющие в лучах заходящего солнца. Змея плыла в пруду среди розовых и фиолетовых цветов лотоса. Их тонкий аромат наполнял пруд и его зеленые бе­рега. Природа замерла, очарованная красотой цве­тов! Они были неподвижными, но некоторые начи­нали закрываться на ночь. Змея пересекла пруд, под­плыла к берегу. Ее глаза были подобны ярким, чер­ным бусинкам, а разветвленный язык играл словно маленькое пламя, указывая змее путь.

Предположение и воображение — это помеха для истины. Ум, который предполагает, никогда не смо­жет познать красоту того, что есть. Он пойман в сети собственных образов и слов. Как бы далеко он ни блуждал в своем воображении, это все еще под тенью собственной структуры и никогда не может увидеть то, что вне его. Чувствительный ум — это не образный ум. Способность создавать картинки ограничивает ум, такой ум привязан к прошлому, к воспоминанию, которые отупляют его. Только спо­койный ум чувствителен. Накопление в любой его форме — это бремя, и как ум может быть свобод­ным, когда он обременен? Только свободный ум чув­ствителен. Открытое — это неуловимое, непости­жимое, неизвестное. Воображение и предположение препятствуют открытости, чувствительности.

Он говорил, что потратил много лет на поиски истины. Общался со многими учителями, гуру, и, находясь все еще в паломничестве, остановился здесь, чтобы понять еще кое-что. Бронзовый от сол­нца и исхудавший, он был отшельником, который отказался от мирского и оставил свою родную стра­ну. С помощью практики определенных дисциплин он с большим трудом научился концентрироваться и подавил свои потребности. Ученый, с заготовлен­ными цитатами, он был хорош в спорах и быстр в своих умозаключениях. Он научился санскриту, и его резонансные фразы были легки для него. Все это придало некоторую остроту его уму, но ум, ко­торый отточили, не гибок, не свободен.