Слово как физиологический и лечебный фактор

Но мои близкие настояли на том, чтобы я обратился за помощью к психотерапевтам: ведь они могут избавить меня от непреодолимой привычки курить! И я направился к Вам. Вы дали согласие лечить меня и проникли своей пытливой мыслью в недра моего мозга — мозга человека, являющегося обреченным. При этом Вами было проведено глубокое обследование состояния всего моего организма, причем впер­вые за все время моей болезни исследовавший меня врач вспомнил о том, что у больного есть не только внутренние органы, работа которых может быть нарушена, но и головной мозг, работа которого также может быть нарушена. После этого я прочитал Вашу запись о себе: „псевдостенокар­дия" и сразу воспрянул духом.

Меня не нужно было долго убеждать в том, что Вы были правы. Я верил Вам, потому что хотел этому верить, подавлял в себе всякое со­мнение и недоверие и отвергал критику. Я с готовностью ходил к Вам на сеансы психотерапии. Более того, в этом я зашел так далеко, что когда Вы заявили мне, что мое лечение закончено и я здоров, я испытал чув­ство, какое переживает покинутое дитя.

Короче говоря, я бросил курить, сердечные спазмы стали возникать значительно реже, сильно уменьшилось и газообразование. Более того, вопреки мнению соматологов, я добился направления меня в санаторий, и это еще больше содействовало моему выздоровлению. Я вернулся к своей работе •— стал читать, писать, думать, изобретать. Однажды я написал в письме своим близким: „Я замечаю, что все более молодею". Но с возвращением жизненных сил вернулись и мои „пороки": мне вновь захотелось курить. С тех пор я курю по 3—4 папиросы в день, и намерен прожить, несмотря на это, до 1978 г.

Однако сейчас, оглядываясь на прошлое моей болезни, я думаю, что Вы ошиблись, назвав ее „псевдостенокардией", ибо нет ни стенокардии, ни псевдостенокардии, а есть психостенокардия.

Психостенокардия — это условный рефлекс. Мне теперь понятно, почему соматологи недоумевали, что мои электрокардиограммы проти­воречили их заключениям. Это было обусловлено тем, что они, несмотря на всю их высокую авторитетность, не представляли, что имеют дело с заболеванием, в основе которого лежит психогенез, как это поясни­ли мне Вы. Терапевты в живом человеке по-прежнему продолжали ви­деть нарушенную заболеванием деятельность его внутренних оога-

нов, забывая подумать о том, каково же происхождение этого нарушения.

Итак мне, их бывшему больному, теперь стало совершенно ясно, что не сердечные спазмы вызывали у меня страх, а уже сам страх, воз­никающий по любому поводу, например по поводу лишней выкуренной папиросы «ли проглоченного куска недозволенной врачом пищи, обус­ловливал появление этих спазмов. Таким образом, спазмы оказывалось возможным вызывать даже одной мыслью о них. Но особенно меня изумляет явление газообразования: после проведенных Вами сеансов психотерапии (а это были в основном слова внушений, какие Вами дела­лись, когда я находился в дремотном состоянии) мой живот уменьшился в окружности на 15 см, так как газообразование пришло в норму, хотя по этому вопросу в делаемых Вами внушениях не «мелось ни одного слова. Очевидно, газообразование входило в тот комплекс, на ликвида­цию которого и были направлены слова внушения.