|
А в чем же неизменно демонстрирует образ себя свою консервативную и упрямую сущность? Первое, что бросается в глаза, — это однообразная последовательность стереотипов в любом действии. Мало того, что мы подкрепляем стабильный (т.е. ограниченный) образ себя внутренними разговорами, языком вообще, мы еще и постоянно реализуем этот набор штампов действиями... И поэтому мы предсказуемы. Дон Хуан учил Кастанеду “убегать от самого себя во всех ситуациях, где это только возможно” [Ксендзюк, с.105—109]. Для этой цели дон Хуан предлагает “стирание личной истории” как особый вид неделания: “Нельзя ли уточнить, что имееется в виду, когда ты говоришь „избавиться от личной истории“, — спросил я. — Неужели тебе не ясно? — драматически спросил он. — Твоя личная история постоянно нуждается в том, чтобы ее сохраняли и обновляли. Поэтому ты рассказываешь своим друзьям и родственникам обо всем, что делаешь. А если бы у тебя не было личной истории, надобность в объяснениях тут же отпала бы. Твои действия не могли бы никого рассердить или разочаровать, а самое главное — ты не был бы связан ничьими мыслями” [Кастанеда, III, с.460—461]. Цель этой практики — непредсказуемость ваших действий, несотканность, неустойчивость мнения “других” о вас, свобода от стереотипов социального “Я”. “Чтобы путешествовать в другие миры, — сказал Кастанеда, — и затем возвращаться, следует оставаться незаметным. Чем больше о вас известно, тем менее вы свободны. Вы попросту будете лишены свободы передвижения… „Стирание личной истории“ — один из первых и самых главных уроков дона Хуана. Последовательное окутывание себя туманом не позволяет никому принимать вас за нечто само собой разумеющееся и предоставит вам простор для личного изменения… В нашем многословном мире, где ценят точную информацию и опредмечивают все живое, свободный человек — это человек, в первую очередь, безвестный, неведомый. Неведомый как другим, так и самому себе” [Ксендзюк, с.110]. Этой цели содействует и такая частичная практика как “изменение распорядка дня”, т.е. распорядок дня должен быть, во-первых, гибким, во-вторых, непредсказуемо меняться (если есть возможность), скажем, подъем не в 7 утра, а в 10, или в 5 часов утра, обед не в 14—15 часов, а в 20 часов, а завтрак вообще отменить и т.д. Т.е. быть и последовательным и спонтанным. Эта техника разрушает рутину повседневной жизни, освежает, делает ее вновь первозданной, как в детстве. Особой формой неделания можно считать бег силы, т.е. бег в темноте. Мы знаем (тело “знает”) как бежать днем и делаем это автоматически. Бег в темноте разрушает этот автоматизм, позволяет телу непосредственно сливаться с местностью, реальностью, а не опосредованно через разум, управляющий ногами при беге днем. При этом также выключается внутренний диалог и накапливается личная сила, т.е. сила тоналя: “только путем усиления тоналя может появиться нагуаль... Это усиление называется личной силой” [Кастанеда, IV, с.163]. — 220 —
|