|
Любознательный читатель может почувствовать разочарование: «Что за библейско-кабалистический комикс преподнёс мне автор?», - и отложить книгу в сторону. Не спешите, мой дорогой любознательный читатель, это далеко не самый неожиданный сюрприз, который нам принесёт описание информационного мира зазеркалья, и того, как мы видим в нём систему «человек». Просто мысленно уберите из «комикса» антропоморфизм Творца. Мы ведь не сильно удивились, когда чиновники, служившие делу товарища Ленина, стройными рядами перебрались с трибуны мавзолея в храм Христа Спасителя – служить делу товарища Бога. Мы – люди, и не можем представить себе, что управляющая нами система может вообще быть за пределами описания наших языков, не обладать никакими антропоморфными качествами физического тела, и единственное, объединяющее нас, – мы «по образу и подобию» (информационному!), хотя и через три зеркальных отражения (инобытие абсолютной Идеи по Гегелю). Приняв этот тезис, мы не пытаемся познать себя (misce te ipsum), чтобы узнать в себе атрибуты информационной «машины разума» Создателя, а изучаем своё тело, после чего создаём образ Творца и, наделив нашими антропоморфными свойствами, идём «верить в него» в церкви. Примерно такая картина наблюдалась в цивилизованном мире на протяжении всех средних веков, дополняемая, разве что, кострами Святой инквизиции, в которых горели книги и тела тех, кто посмел проявить инакомыслие (ересь) и утверждать, что Творец не есть тело, хотя и проявляется во всех телах. Масоны и алхимики продолжали познание себя, но от их тайных лож мало что дошло до наших дней. Даже взгляды таких гениев, как Парацельс и Сведенборг достались нам фрагментарно (как папирусы Древнего Египта) и в пересказах современников. Новая, капиталистическая, форма управления вызвала всплеск научной мысли. Безупречный по форме и самокритичности, но ошибочный методологически (наблюдение, описание, создание одномерного каталога; метода структурного согласования ещё не существовало) труд Чарльза Дарвина [12] приводит к материалистическому пониманию эволюции без эманации и созданию Ф. Энгельсом обезьяньей теории происхождения человека, что сразу же вызвало нарекания со стороны церкви. Но аргументами знания религия уже не владела. Первую попытку показать (но ещё не объяснить) метод структурной согласованности в различных иерархиях пространств и зависимость смысла от контекста сделал английский математик Чарльз Доджсон, больше известный нам по литературному псевдониму Л. Кэрролл. Иносказательным языком он поведал миру, что если субъект познания (Алиса) извлекает из базы данных (наблюдаемые события) сведения вне их контекстной зависимости, то полученную картину описания мира иначе, как «путаница», назвать нельзя («Алиса в стране Чудес»), а при переходе из пространства следствий в пространство причин картина описания меняется до неузнаваемости («Алиса в Зазеркалье»). Именно это произошло с Ч. Дарвиным. — 16 —
|