|
Незавершенное дело может так никогда и не завершиться. Наверное, невозможно совсем избавиться от влияния пережитых утрат, оскорблений и насилия. Клиент всегда будет сохранять уязвимость в каких-то сферах, и, возможно, вам придется неоднократно возвращаться к тому же, поскольку новые ситуации будут порождать сходные кризисы. Перлз ставил на первое место аутентичный контакт реальные отношения между клиентом и терапевтом. Стараясь максимально дистанцироваться от психоанализа, создатели гештальт-терапии часто писали, что они «не работают с переносом». На самом деле, они имели в виду, что гештальт работает с переносом не так, как работает психоанализ. Психоаналитики поощряют и углубляют перенос, а гештальт-терапевты пытаются понять, как перенос функционирует здесь и сейчас. Для гештальт-терапевта перенос — это часть реально существующих отношений, которые на равных создают клиент и терапевт. Здесь кроется самое главное противоречие между фрейдистским подходом к переносу и взглядом, который исповедует гештальт-терапия: психоанализ считает, что перенос созда?тся клиентом, а терапевт выступает в качестве «белого экрана». Парлетт цитирует слова Бомона о том, что сначала клиент формирует поле в отношениях с терапевтом, опираясь на свой предыдущий опыт, но затем на клиента начинает влиять поле. При таком раскладе трудно преувеличить влияние терапевта на перенос. Следовательно, в гештальт-терапии перенос вернее было бы назвать взаимным переносом. Пример ниже демонстрирует развитие такого взаимного переноса. Пример Эдит чувствует себя одинокой. Ей кажется, что всем вокруг безразличны е? чувства, и поэтому она уже много лет держит их в себе, уверенная, что е? отвергнут, вздумай она об этом заговорить. Е? рассказ довольно сумбурен, и терапевт не чувствует энтузиазма. Сам того не сознавая, он начинает преуменьшать значимость того, что говорит Эдит. Он с безразличием слушает е? рассказ, то и дело посматривая на часы. Не отдавая себе в этом отч?та, Эдит отмечает привычные ей сигналы. Она спешит побыстрее закончить историю своего невес?лого замужества и под конец заявляет, что, наверное, вс? это сущие пустяки. В конце сессии клиент и терапевт договариваются о четыр?х встречах и прощаются, на самом деле не испытывая никакого желания работать. К счастью, перед следующей сессией с Эдит терапевт ид?т на встречу с супервизором. Терапевт призна?тся, что согласился на терапию с «довольно скучным клиентом», и с тоской в голосе рассказывает, как прошла первая сессия. По ходу его рассказа супервизор чувствует, что тоже начинает скучать. Он ловит себя на мысли, что вот-вот поверит: Эдит — действительно скучный клиент. Однако супервизору уда?тся вовремя себя остановить, и он просит терапевта подробнее рассказать о том, какие отношения установились между ним и клиентом. Супервизор по максимуму проясняет детали: «А что случилось потом? Как Эдит отреагировала? Что в этот момент было с е? энергией? О ч?м говорило е? тело?» Терапевт, к своему стыду, понимает, что не обратил внимания ни на один из процессов. Постепенно он осозна?т, что оба — он и Эдит — преуспели в создании атмосферы отчужд?нности и скуки. Супервизор предлагает воспользоваться техникой «пустого стула», чтобы посмотреть, как ещ? можно простроить диалог. В начале следующей сессии с Эдит терапевт говорит: «Я всю неделю думал о нашей предыдущей встрече и понял, что почти ничего не знаю ни о вас, ни о ваших чувствах. Расскажите мне об этом подробнее». Когда Эдит нам и даст свой обрывочный, как и в прошлый раз, рассказ, терапевт указывает на это и зада?т уточняющие вопросы. — 104 —
|