Семейная терапия

Гуманистическая ориентация вызвала у Сатир стремление превращать семьи в инкубаторы позитивных, любящих качеств, которые, как она полагала, заложены в ядро человеческой при­роды. Коммуникации ее интересовали только потому, что она помогала членам семьи снимать с себя защитные маски и выра­жать реальные чувства, а не ломала их дисфункциональные ин­теракции.

В качестве иллюстрации отличия модели Сатир от других предположим, что некий отец сердито говорит своей дочери под­росткового возраста: «Сегодня вечером ты никуда не пойдешь!» Кибернетики из ИПИ восприняли бы это как начальную стадию раскручивающейся петли позитивной обратной связи; Хейли мог бы расслышать в этой фразе сообщение «Я держу тебя под контролем»; Минухин воспринял бы гнев отца как реакцию на коалицию между матерью и дочерью, которая исключает его. Са­тир же обнаружила бы здесь желание отца (и боязнь этого) ска­зать следующее: «Я хочу, чтобы сегодня вечером ты оставалась дома, потому что мне тебя недостает и я чувствую, что ты отда­ляешься от меня».

Отец не сообщает открыто о своей любви, потому что боится отвержения, что ударило бы по его самолюбию. Если бы отец был честен, его дочь имела бы возможность выразить собствен­ные амбивалентные чувства, связанные с взрослением и отчуж­дением от него, и они оба почувствовали бы себя лучше, если бы

217

Майкл Николе, Ричард Шварц

поговорили друг с другом откровенно. Таким образом, Сатир по­лагала, что связь между самоуважением и коммуникацией явля­ется круговой. Низкое самоуважение порождает защитную ком­муникацию, которая сходным образом провоцирует защитные ответы от других, что, в свою очередь, вызывает снижение само­уважения, и так далее. Но, к счастью, цикл можно запустить в обратную сторону: честная коммуникация рождает высокое са­моуважение, которое способствует большей честности, и так да­лее (Satir, 1972, 1988).

Ключ к самоценности заключается в коммуникации по принципу «честность от всей души». Чтобы достичь этого, тера­певтам нужно суметь создать такую атмосферу, которая позволя­ла бы членам семьи чувствовать себя достаточно безопасно, что­бы рискнуть открытостью. Терапевт должен быть способен отво­дить защиты людей без угрозы их самоуважению, и потому ему нужно быть моделью честности и принятия.

Таким образом, Сатир отошла от механистических аспектов модели ИПИ. Вместо контроля она сосредоточилась на опеке. Ее волновал опыт отдельных членов семьи, когда другие полага­ли, что такой фокус отвлекает от наблюдения за интеракцио-нальными паттернами. Ее работа заключалась в улучшении ком­муникации и самоуважения, в то время как ее коллеги-мужчины продолжали сосредоточиваться на проблеме. Она создавала с клиентами отношения тесного сотрудничества, тогда как другие поддерживали свободное пространство отстраненного авторите­та. Многими из этих теоретиков Сатир воспринималась как на­ивный мыслитель с расплывчатыми концепциями, но, может быть, она просто опередила свое время.