|
Инт.: Что вы отвечаете критикам, когда ваш подход называют "терапией поваренной книги" – сводом рецептов на все случаи жизни? Х.: Хотел бы я обзавестись такой "поваренной книгой"! Чем больше узнаете приемов, дающих эффект, тем скорее поможете людям в беде. Но иногда вы нашли что-то для конкретного случая, а все думают, это ваш "дежурный" прием. Проблема в том, что разных людей не излечить по шаблону. Задача стратегической терапии – разработать отдельный план для каждого отдельного случая. Инт.: При необыкновенном успехе, которым пользуются ваши книги, выступления в журналах, вам никогда не приходилось винить себя за сказанное – по той причине, что вашу мысль искажали? Никогда не сокрушались: "Господи, разве о том я вел речь?" Х.: Ну, есть такие, которые, прочитав "Уйти из дома", говорили семьям, что детям нужно уйти из дома, родители должны даже вытолкнуть своих детей – вот и вся проблема. Тот факт, что я десять раз – не меньше – повторяю в книге: терапевту не следует говорить подобных вещей, – кажется, ничего не меняет. Бывает так, что написанное для людей своей профессии получает самую прискорбную огласку за пределами профессионального круга, и вы не можете не пожалеть, что написали это. Инт.: Из написанного вами меня больше всего взволновали заключительные страницы "Необычной терапии". Вы приводите случай, когда Эриксон очень долго пытался помочь престарелому паралитику, невероятные вещи делал, но в конце концов сказал жене того человека, что помочь нельзя. Единственный раз, но Эриксон в вашей книге говорит такие слова. Х.: Возможно, завершение у книги печальное потому, что Эриксон всегда всем своим обликом выражал надежду. И если он вдруг признал свое бессилие, то как же нам не печалиться. Инт.: Заключение вашей книги заставило меня много размышлять о вашей терапии, о вашей идее концентрироваться на симптоме. Скажите, для вас тут смысл профессиональной этики терапевта, чья цель – перемена в поведении человека, или же вы считаете, что терапия – несовершенный инструмент и ее возможности исчерпываются в этом подходе? Х.: Справедливо и то, и другое. Психотерапия нередко грешит тем, что слишком много обещает. И люди стали думать, что, если пройти интенсивную терапию к двадцати годам или сразу после двадцати, у них не будет никаких проблем до конца жизни. Считали, что все приведут в порядок – на то и терапия – штука долгая и дорогая. Но проблема в том, что очень часто терапевты не помогали людям разделаться даже с симптомами. По моему убеждению, если терапевт разделался с симптомами, он отлично потрудился, однако – хотя и это задача непростая – остается много чего еще. По-моему, надо идти навстречу человеку и тогда добьетесь лучших результатов. Если кто-то обратится ко мне с симптомом, а я человеку скажу: "Нет, я хочу разобраться, что там у вас в семье происходит", – человек "отодвинется" от меня. Мне же труднее будет работать. — 27 —
|