|
Вещь—это часть вселенной, в которой нет ничего обособлен-
ного, застывшего, не имеющего подобий. Она включена в бесконеч-
ную сеть динамических связей и отношений с другими вещами
и с миром в целом. Чтобы изобразить ее на картине, надо пред-
варительно вывести формулу ее отношения к другим вещам, то есть
установить ее значительность, ценность.
Для крестьянина и астронома земля включена не в одну,
но в две разные системы отношений. И эта специфическая для
каждого из них точка зрения определяет ракурс их отношения
к действительности: «Есть повседневная действительность, осно-
ванная на расплывчатых, условных, приблизительных отношениях,
удовлетворяющих обыденные нужды. Есть действительность на-
учная, точность отношений внутри которой обусловлена требо-
ванием точности. Видеть, осязать вещи—значит в конечном счете
мыслить их. <...> Организующее картину единство должно иметь
не философскую, математическую, мистическую либо историческую,
а чисто живописную природу» (с. 62—63).
* Все цитаты из сочинений Ортеги, кроме особо оговоренных случаев,
приводятся по данному изданию. Здесь и далее в скобках указаны страницы.
14
ФИЛОСОФИЯ ИСКУССТВА И ИСКУССТВО ФИЛОСОФА
Существенное значение в раннем сочинении Ортеги имеет защи-
та научной эстетики. «Приверженцы искусства обычно недолюбли-
вают эстетику,— замечает он.— Этот феномен легко поддается
объяснению», ибо «эстетика старается приручить и оседлать круто-
нравного Пегаса; она стремится уловить сетью определений неисто-
щимую, многоцветную суть художественности» (с. 65—66). Однако,
хотя прекрасное текуче и его трудно «сковать рамками концепции»,
все же в искусстве именно оно—поводырь, ориентир. Пусть здесь
царит, в отличие от науки и морали, не интеллект, а чувственное
восприятие,—все же в нем нужна своя четкая определенность. Эсте-
тическая концепция не только важна, она и сама — произведение
искусства.
Любой вид искусства, утверждает далее Ортега, имеет свою
сверхтему. Она «рождается в процессе дифференциации коренной
потребности самовыражения, которая заложена а человеке» (с. 65).
«Искусства суть благодарные, чувствительные орудия, с помощью
которых человек выражает то, что не может быть выражено никаким
другим образом. <...> Каждое искусство... соответствует какому-то
одному из основных, неразложенных проявлений человеческой ду-
ши» (с. 67). История каждого искусства образует своего рода траек-
торию, по которой искусство, подобно легкой, оперенной стреле,
стремится к своей цели, в даль времени.
Так как каждая вещь есть «сумма бесконечного множества
отношений», наука, действуя дискурсивно, никогда не может
и не сможет объять все эти отношения. Отсюда «изначальная
трагедия науки: работать на результат, который никогда не
будет полностью достигнут. Трагедия науки порождает искусство.
Там, где научный метод исчерпывает себя, на помощь приходит
метод художественный. И если научный метод — в абстрагировании
и обобщении, то художественный—в индивидуализации и ко-
нкретизации. <...> Бесконечность отношений недосягаема; искусство
ищет и творит некую мнимую совокупность—как бы бесконечность.
Это именно то, что читатель не раз должен был испытать,
стоя перед знаменитой картиной или читая классический роман.
Нам кажется, что полученное ощущение даст нам бесконечное
и бесконечно ясное и точное видение жизненной проблемы. <...>
Мы в неожиданном озарении, без малейшего усилия, способны
одним взглядом охватить весь безбрежный мир в его упоря-
доченности—так, словно без всякой подготовки оказались наделены
даром сверхчеловеческого видения». «Искусство же связано с жиз-
ненным, конкретным, неповторимым. <...> Природа--это царство
стабильного, постоянного; жизнь, напротив, есть нечто в высшей
степени преходящее. Отсюда следует, что природный мир – продукт
— 8 —
|