|
Таким образом, одного звена теории Дарвина не
хватало, в то время как другое звено — утверждение,
что в результате полового отбора выбирались и пред-
почитались самые приспособленные,— было явно лиш-
ним. Эта категоричная мысль о приспособлении и де-
лает идею весьма расплывчатой и неясной. Когда ор-
ганизму легче всего приспосабливаться? Не получается
ли так, что приспособиться могут все, кроме больных?
С другой стороны, нельзя ли утверждать, что полно-
стью приспособиться не может никто? Я вовсе не
оспариваю принцип приспосабливаемости, без которо-
го биология немыслима. Надо только признать, что он
более сложен и противоречив, чем полагал Дарвин, но
прежде всего согласиться с его вспомогательной ро-
лью. Ибо ошибочно считать жизнь сплошным приспо-
соблением. В какой-то мере оно всегда в жизни присут-
ствует; но она же — жизнь — не перестает поражать
формами отчаянно смелыми, не поддающимися адап-
тации, которые, впрочем, ухитряются примириться со
стесненными обстоятельствами и в результате — вы-
жить. Таким образом, все живое не только можно, но
429
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
и нужно изучать с двух противоположных точек зрения:
как блистательное и прихотливое явление неприспосаб-
ливаемости и как искусный механизм приспосабливае-
мости. Судя по всему, жизнь в каждое живое существо
вкладывает неразрешимую проблему, чтобы доставить
себе удовольствие разрешить ее, как правило, изобрета-
тельно и блестяще. Настолько, что, исследуя живой
мир, невольно хочется вглядеться в просторы Космоса
в поисках сведущего зрителя, под аплодисменты кото-
рого Природа шутя совершает всю эту работу.
Нам не дано знать истинных намерений, осущест-
вляемых половым отбором в человеческом роду. Мы
можем видеть лишь отдельные частные последствия,
а также задать некоторые неодолимо влекущие настой-
чивые вопросы. Вот один из них. Оказывала ли жен-
щина хоть когда-нибудь предпочтение самому замеча-
тельному для этой эпохи типу мужчины? Едва сфор-
мулировав этот вопрос, мы тотчас ощущаем его
противоречивую двойственность: замечательный муж-
чина с точки зрения мужчины и замечательный муж-
чина с точки зрения женщины не совпадают. Есть
серьезные основания подозревать, что они никогда не
совпадали.
Скажем со всей определенностью: женщину никогда
не интересовали гении, разве что per accidens43 , то есть
когда с гениальностью мужчины ее примиряют другие
его качества, не имеющие к гениальности никакого
отношения. Качества, которые мужчины особенно це-
нят, как имеющие значение для прогресса и человеческо-
го достоинства, нисколько не волнуют женщину. Мож-
но ли сказать, что для женщины существенно, является
ли тот или иной мужчина великим математиком, вели-
ким физиком, выдающимся политическим деятелем?
Ответ в данном случае будет однозначным: все специфи-
чески мужские способности и усилия, порождавшие
и преумножавшие культуру, сами по себе не представля-
ют для женщин никакого интереса. И если мы попыта-
емся определить, какие качества способны вызвать
любовь женщины, мы обнаружим их среди наименее
значимых для совершенствования человеческой приро-
ды, наименее интересующих мужчину. Гений, с точки
зрения женщины, «неинтересный мужчина», и наобо-
рот, «интересный мужчина» неинтересен мужчинам.
— 314 —
|