|
-- Де Куинси, -- отозвался я, -- перестал искать. А я, вот уже столько лет, все ищу. -- И кажется, нашел,--уронила она вполголоса. Я понял, что сейчас может сбыться самое невероятное, и стал целовать ее губы и глаза. Она мягко отстранилась и, помолчав, сказала: -- Я стану твоей в Торгейте. А пока не трогай меня. Прошу, так будет лучше. Для старого холостяка обещание любви -- нечаянный дар. Сулящая чудо вправе диктовать условия. Я вспомнил свою юность в Попайяне и девушку из Техаса, светловолосую и гибкую, как Ульрика, которая отвергла мою любовь. Я не сделал ошибки, спросив, любит ли она меня. Я понимал, что окажусь не первым и не останусь последним. Это приключение, видимо, итоговое для меня, было для этой блестящей и решительной воспитанницы Ибсена одним из многих. Мы шли, взявшись за руки. -- Все это похоже на сон, -- сказал я, -- а мне никогда не снятся сны. -- Как тому царю, -- откликнулась Ульрика, -- который не видел снов, пока волшебник не усыпил его в свинарне. -- И через миг добавила: -- Послушай. Сейчас запоет птица. Спустя мгновение послышалась трель. -- В этих краях верят, -- сказал я, -- что обреченные на смерть могут предсказывать будущее. -- Я и обречена, -- был ответ. Я ошеломленно посмотрел на нее. -- Пойдем через лес, -- настаивал я. -- Так короче. -- В лесу опасно, -- отвечала она. Пошли пустошью. -- Если бы эта минута длилась вечно, -- прошептал я. -- "Вечность" -- слово, запретное для людей, -- произнесла Ульрика и, чтобы смягчить высокопарность, попросила повторить мое имя, которого не расслышала. -- Хавьер Отарола, -- выговорил я. Она попробовала повторить и не смогла. У меня имя "Ульрикке" тоже не получилось. -- Буду звать тебя Сигурдом, -- сказала она с улыбкой. -- Если так, -- ответил я, -- то ты -- Брюнхильда. Она замедлила шаг. -- Знаешь эту сагу? -- спросил я. -- Конечно, -- отозвалась она. -- Трагическая история, которую германцы испортили потом своими "Нибелунгами" — 46 —
|