Внеречевое общение в жизни и в искусстве. Азбука молчания

Иными словами, знаковая система любой формы визуального об­щения между людьми, в быту, на сцене, в живописи, в кино и т.д. — основана на одной и той же знаковой системе, на одной и той же топономике. Убежденность в этом позволила автору в поиске уни-вереальной структуры прийти к выводу об оптимальности представ­ленной здесь «мизансценической сетки».

Быть может, кто-то согласится с тем, что актерам и режиссерам полезно будет иметь такую же психологически оправданную раз­метку сцены, как на грифе гитары или на клавиатуре фортепьяно. И так же, как вне зависимости от того, кто сядет за рояль и что будет играть, высота звучания каждой ноты будет заранее предопре­делена, так и на сцене, вне зависимости от того, кто займет ту или иную позицию на ней и в каком спектакле, эмоциональное «звучание» выделенной актером топономы не изменится. Продол­жая аналогию с музыкой, мы можем назвать мизансцену визуаль­ным аккордом.

Вспомним фразу, иллюстрирующую понятие эмпатии: «Ты да Я, да Мы с Тобой». Очевидно, что любая визуальная фраза изменяет для зрителя сущность этого «Мы с тобой» как некоторого единого целого и вполне самостоятельной субстанции «Мы». Именно это отличает поступок артиста от поступка персонажа. Герой спектак­ля подсознательно действует, двигаясь по эгонали для достижения своей цели. Артист же, устремленный по этой же эгонали, изменяет образ этого «Мы с Тобой».

Иначе говоря, когда один персонаж спектакля изменяет свое «Я» по отношению к другому персонажу, то одновременно артист меня­ет «Мы» по отношению к зрителю. Вот почему именно мизансценическое действие может служить основой формирования творческого профессионализма актерского ансамбля. В данном случае «Мы» не умаляет значение каждого актера, но, наоборот, целиком зависит от степени его таланта, от уровня его творческой личности. Ведь это «Мы», его эстетическая ценность зависит одновременно и от всех вместе, и в равной мере — от каждого в отдельности.

Здесь уместно привести следующее высказывание Е.Я.Басина: «В связи с анализом творчества актера возникает интересная про­блема коллективной творческой личности, коллективного творчес­кого "Я" художника. Еще В.Г.Белинский писал, что на хорошем спектакле мы "сливаемся" со зрительным залом "в одном чувстве". Искусство театра — это, по выражению театроведа Г.Н.Бояджиева, "соборное искусство". Но чувств отдельно от личности не бывает. "Сливаясь", зрители как бы образуют одну коллективную личность, одно "Я". То же происходит и с актерами во время хорошего спек­такля. Они объединяются в одном художественном чувстве, как бы в одном коллективном художественном "Я". И хотя этим "Я" управ­ляет косвенно режиссер (а в оркестре — дирижер), оно обладает и относительной степенью саморегуляции» [1].