Юнг и постъюнгианцы

Говоря о дальнейших аналогиях в архетипах в главе 2, мы установили, что то, что требуется от образа современной анали­тической психологии, чтобы признать его архетипическим, стали рассматривать совершенно иначе. В обеих Школах мы исследу­ем архетипические образы, которые больше не обязаны соответ­ствовать заранее установленным критериям. Я предположил, что архетипическое может содержаться во взгляде наблюдателя, а не в самом образе. При таком предположении становится возмож­ным убрать заранее подготовленные схемы или иерархии архети­пов. Архетипическое переживание — это скорее состояние ума.

Можно возразить, что языки двух Школ столь различны, что такой поиск общего является надуманным. Безусловно, есть огромные различия между поэтическим, риторическим и куль­турным содержанием, используемым Хиллманом, Берри и Лопе-сом-Педразой, и трезвым, эмпирическим, научным тоном выра­жения, используемым некоторыми представителями Школы Развития. Но я задумываюсь над тем, не исчезает ли совершен­но традиционное различие между метафорическим и научным языком, когда дело доходит до психологии. Мы уже видели, как язык даже клейнианского психоанализа приспосабливается для разговора о внутренних "богах" (с. 186 выше), и фактически клейнианский подход является по сути своей мифологическим.

Как сказал один коллега, принадлежащий к Школе Разви­тия, Клейн перестала использовать "научный" взгляд на мир, который проповедовал Фрейд, и просто начала рассказывать истории о внутренней жизни детей. Когда она двигалась назад от поведения, даже поведения взрослых, идя вслед за своей ис­торией, она пришла к выводу, что внутренние истории (мифы, бессознательные фантазии) являются доминирующими силами, или богами в личностном развитии. Момент, когда принимается подобное, с моей точки зрения, является моментом, когда дихо­томия метафорического-научного становится менее значимой. Для того, чтобы ощутить другого человека изнутри, имен­но этот другой ведет нас к воображаемому и метафориче­скому. Оттенки гибрида Клейн-Хиллмана?

Здесь можно пролить свет на лингвистические различия с помощью недавних достижений психоанализа. Беттельгейм по­лагал, что явно научная ориентация и стиль Фрейда являются скорее плодом перевода на английский язык Стрэчи, чем вер­ным отражением немецкого оригинала Фрейда, и следовательно, его цель и задачи были искажены (1983). Англоговорящий мир не знает настоящего Фрейда. Беттельгейм утверждает, что кон­цепция психоанализа у Фрейда как либеральной и гуманитарной дисциплины в большей степени была связана с людьми и в меньшей степени с научной абстракцией.