|
В случаях, когда наблюдаются отклонения от сказанного выше — так, например, обстоит дело со словом здесь, в речи венцев относящимся к Вене. а в речи берлинцев — к Берлину, — это объясняется вполне очевидной и неудобной для логика неустойчивостью или расплывчатостью чрезмерно широкого значения этого позиционного указательного слова. Строго говоря, здесь указывает на позицию говорящего в данный момент, а эта позиция может изменяться от говорящего к говорящему и от речевого акта к речевому акту. Таким же образом от абсолютно случайных обстоятельств зависит, будут ли два употребления ты относиться оба раза к носителю одного и того же собственного имени или нет; во всяком случае, правила употребления слова ты не гарантируют подобного совпадения. Такую гарантию дает лишь требуемое логиком постоянство соответствий между языковыми символами и предметами. Там, где оно есть. перед нами назывные слова, а там, где его нет, — не назывные. Это действительно четкое разделение и окончательное логическое решение вопроса о том, должны ли я, ты и другие указательные слова причисляться к языковым символам в понимании логика. Логистика, имея на то полное основание, с ходу вычеркивает указательные слова из списка понятийных знаков, употребимых в межличностном общении, а значит — и из списка языковых «символов». Советую не игнорировать мнение знатоков! Посему отнюдь нет нужды становиться критиканом. В любом искусстве и в любой науке есть много любителей покритиковать; я хотел бы здесь коснуться одного из видов критиканства, возникшего в недрах новейшей логики, которое должно было вскоре быть ею отвергнутым. Новейшее развитие логики ознаменовано внушительным прогрессом; современные логики (прежде всего Рассел) совершили очищение, обобщение и тем самым пришли к достижению, сравнимому с созданием логики Аристотелем. Как мы убедимся в дальнейшем, это представляет большой интерес для теории языка. Но вот что следует решительно отвергнуть: некоторые заслуженные логицисты (это не относится к Расселу), выбрав решение, которое здесь было выше рассмотрено и одобрено, склонны заявлять о своем намерении предпринять нечто вроде искоренения слов я и ты (и, если они достаточно последовательны, всех остальных указательных слов) — по крайней мере в той степени, в какой это позволяет сделать наука с ее наивысшей культурой языковой репрезентации. Сегодня некоторые психологи и многие не психологи с 96 пафосом и силой убеждения призывают даже психологию научиться обходиться без этих «лишенных смысла» слов, чтобы стать настоящей наукой. По их мнению, даже повседневный язык начиная с детского возраста, в котором он усваивается, должен быть в конечном счете очищен от этих якобы пережитков преодоленной фазы истории человечества: ведь они — прибежище метафизики. Так зачем же еще нужны я и ты, если сам ребенок, обучающийся говорению, изначально употребляет свое собственное имя вместо гораздо более трудного слова я? — 85 —
|