|
5. Голосовые характеристики в качестве вспомогательных средств указания Единственный вывод из нашего обсуждения заключается в том, что обнаружена вполне отчетливая оппозиция to– и ko–основ. Может ли психология сказать по этому поводу что–либо дельное? Да, если верна идея, которой мы руководствуемся. Еще раз повторяю, что не существует такого звукового указательного знака, который бы не нуждался в жесте или в каком–нибудь другом средстве, эквивалентном жесту, или, наконец, в каком–нибудь замещающем жест конвенционально принятом ориентире. Эта на первый взгляд сложная формулировка имеет неоспоримое преимущество — она полностью охватывает все явления, называемые языковым указанием. Исходя из соображений наглядности, обсудим сначала звуковой знак в поле восприятия, отодвинув на задний план анафору и мысленный дейксис. Здесь ситуация настолько проста, что ее можно исчерпывающе описать несколькими фразами. Еще раз обратимся к дорожному указателю. Человек, молча указывающий пальцем, временно выполняет функции дорожного указателя. Его жест может обогатиться звуковым сопровождением в виде указательного местоимения с to–основой. Этот звук, как и все акустическое, производимое голосовым аппаратом, имеет пространственный источник. Чтобы определить местоположение говорящего, слушающему нужно лишь следовать за чувственно воспринимаемым ориентиром — пространственным источником звука. Соответствующий специально оформленный звуковой знак совершенно не нужен до тех пор. пока слушающий не забывает обращать внимание на пространственный источник звука. Если в живом речевом общении все же произносят слово типа «здесь», то это происходит потому, что очевидное перестает быть очевидным и нуждается в подчеркивании. Сирена пугает невнимательного партнера по коммуникации и не требует (специально оформленного) слова здесь, поскольку непосредственное действие производит его неоформленный заместитель — служащий ориентиром пространственный источник звука. Все–таки когда же и почему мы произносим «здесь» (в прямом общении говорящего со слушающим)? Да потому, что человеческий язык уже миновал стадию животных сигналов, хотя иногда адресат снова вынужден обращать особое внимание на пространственный источник звука, которым он может и должен пренебречь в речи, не связанной с указательным полем. Пока не будем обсуждать практические или теоретические действия после акустического или оптического (типичного для нас. зрячих животных) определения места. Чтобы придать большую убедительность нашим рассуждениям, следует упомянуть также и психологический источник звукового знака «я» и тем самым подготовить почву для идей, излагаемых в следующих параграфах на более широкой основе с учетом результатов сравнения индоевропейских языков. Слово «я» связано с индивидуальным акустическим характером звуков речи приблизительно так же, как «здесь» — с пространственным источником звука. Каждому из нас известно на основании собственного жизненного опыта, что индивидуальные (или типичные) особенности слышимых нами голоса и речи допускают и стимулируют поиск иных связей и интерпретаций, нежели пространственный источник. Если на вопрос «кто там?»из невидимого пространства следует ответ «я», то адресат должен опознать личность говорящего так же, как если бы ему было известно имя собственное. Но ведь имя является назывным, а не указательным словом, тогда как «я» было изначально указательным словом, а не именем; к этому вопросу мы еще вернемся. «Я», звучащее из невидимого пространства, оставалось бы лишенной смысла реакцией, если бы все мы постоянно не упражнялись в опознании личности по звукам речи. Насколько мы обязаны опыту, стало очевидным для меня благодаря ряду работ, посвященных физиогномической и патогномической интерпретации проявляющихся в речи выразительных особенностей (Ausdruck) голоса. Попутно укажем на другой факт, несомненно привлекший внимание многих современных родителей, наблюдающих за своими детьми. — 76 —
|