Теория языка

При всем при том нельзя отрицать разнообразие выделеных Бехагелем случаев употребления, в которых многое кажется удивительным. Однако это удивительное заключается не в тех последствиях, которые обычно вызывает употребление артикля, но, с одной стороны, в тех варьирующихся обстоятельствах, которые позволяют говорящему считать выполненными в контексте условия определенности — наглядно дейктической, понятийной или смешанной; а с другой — в тех условиях, при которых говорящий может пренебречь употреблением определенного артикля, несмотря на то что речь идет о чем–то определенном. Ни в одном из языков, имеющих категорию артикля, его употребление не может быть настолько единообразным, чтобы не встречались такие случаи. Чтобы не пропустить ничего, что проясняло бы эти особенности, мы хотим поучиться у историков языка, а затем уже снова продолжить теоретическую дискуссию о синтаксической и семантической функции артикля в более широком масштабе.

1. К истории артикля и теории артикля. Три функции артикля по Ваккернагелю

Не только у людей и книг, но часто и у научных понятий поразительная судьба. В поучительном параграфе об артикле, из которого я заимствую исторические данные, Ваккернагель резюмирует: «Итак, наше выражение артикль получило свое значение почти случайно, оно ничего не сообщает нам о функции, обозначаемой этим термином части речи. Но это все же значительно лучше, чем пользоваться хотя и достаточно прозрачным, но все же недостаточным по смыслу выражением типа родовое слово, которое вообще ничего не говорит о действительных задачах употребления артикля и полезно лишь в той мере, в какой при присоединении артикля удобнее всего показать род существительного»[238]. С исторической точки зрения понятно выражение articulus (по–гречески ??????) в значении «сочленяющее слово», если трактовать его так же широко, как это делали Теофраст и стоики, то есть рассматривать как обозначение всех анафорических указательных слов.

Вряд ли можно найти более точный образ для показа функции анафорических слов, чем задача «сочленения» речи. Достаточно подумать, как и для чего в индоевропейских языках нами используются относительные местоимения в последовательности слов в высказывании. Целое состоит из «предложений», а относительные местоимения функционируют, как шарниры в каком–нибудь устройстве, они помещаются в подвижных местах как бы сочлененной суставами последовательности предложений. Позже мы увидим, что этот технический образ можно отчасти объяснить более тонко, отчасти же заменить более подходящим, а также узнаем, как это сделать. Но до поры до времени следует признать, что грекам пришла в голову неплохая идея образно обозначить структуру высказывания как «членение», а анафорические указательные слова — как средства сочленения.