|
Мы вынуждены сделать вывод, что для большинства индивидов внутрилич-ностные изменения по меньшей мере не пропорциональны изменениям в культуре или в ситуации. Даже в условиях социальной аномии (дезинтеграции ценностей) человек ухитряется сохранять свою личностную систему более или менее нетронутой. Но за некоторой определенной точкой ему это уже не удается. В нынешнюю беспокойную эру у нас есть живые доказательства того, что человек, насколько бы интенсивные усилия он ни прикладывал, не может постоянно выдерживать нарушение своей социальной опоры. Промывка мозгов. К промывке мозгов относится случай, когда посторонние отчаянно хотят изменить укорененные системы ценностей, усвоенные человеком за всю жизнь. Жертвой может быть американский миссионер или репортер, заключенный в тюрьму в Северной Корее или в Китае, или демократически настроенный немец, арестованный за свои политические убеждения и брошенный в нацистский или русский концлагерь. Суровые эксперименты по «промывке мозгов» или «духовной хирургии» (более успокаивающими ярлыками могут быть «идеологическое перевоспитание» или «принуждающее убеждение») позволяют нам проследить результаты. 29 MeadM Cultural discontinuities and personality transformation // Journal of Social Tssues Supplement Series 1954 № 8 30 Allport G W, Bruner J S, Jandorf E M Personality under social catastrophe ninety life-histories of the Nazi revolution //Character and Personality 1941 Vol 10 P 1-22 280 Структура и развитие личности Согласно нашей реконструкции, сделанной на основе теперь уже многочисленных рассказов, начинается все с драматического ареста (часто в полночь или в ранние утренние часы), сопровождаемого размахиванием пистолетами и другим оружием. Арестованному могут даже завязать глаза, надеть наручники и препроводить его в камеру. Допросы начинаются немедленно, обычно при очень ярком свете, вызывающем чрезмерное напряжение глаз и утомление. Следствие начинается со слов: «Правительство все знает о ваших преступлениях, но теперь вы можете во всем признаться». Заключенный удивлен и смущен, ибо он не знает иных своих преступлений, кроме личного несогласия с режимом. Он протестует, утверждает, что невиновен, но ему говорят: «Правительство не арестовывает невинных людей». На допросах он должен рассказать о своей работе, о том, что он делает в стране, с кем связан и о всех фактах своей социальной жизни и экономического статуса. Он должен попытаться вспомнить исчерпывающие детали своих разговоров. Если он старается сотрудничать, ему говорят: «Есть еще что-то. Вы не говорите всего откровенно». Когда его усталость нарастает, ему говорят, что если он признается, его быстро освободят от тяжких испытаний. — 362 —
|