Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики

В результате этих исследований, многие из которых прово­дились по Международным научным проектам, удалось полу­чить достаточно большой массив конкретно-научных данных, позволивший увидеть не только общие тенденции и законо­мерности, но и некоторые особенности их проявления в раз­ных странах, у разных народов и в разных культурах.

1 Как отмечает в своем эссе о счастливой жизни Роберт Шпеман, еще римский философ Варрон (116-37 гг до я. э), а вслед за ним и Августин Блаженный (354-430 гг до н. э.) «насчитали ни более ни менее, как двести восемьдесят девять различных точек зрения ни счастье» [цит. по 7, с. 8].

Счастье и удовлетворенность жизнью в русском обществе 189

К сожалению, наша страна не принимала участия во мно­гих таких проектах, связанных с проблематикой счастья и жизненного благополучия людей, практически не было и сво­их собственных исследований по этой тематике, в го время как во многих западных странах они уже давно и успешно проводились. Основная причина традиционных замалчиваний или «невнимания» советской науки к определенным пробле­мам или даже целым направлениям исследований хорошо из­вестна — они не укладывались в четко выстроенную в те годы систему идеологических и пропагандистских установок. Й действительно, уже сама постановка вопроса о том, в какой мере счастливы или несчастливы люди в обществе победивше­го социализма, должна была показаться неправомерной с по­зиций этих установок, не говоря уже о перспективе получить негативные результаты на основе конкретных, социально-пси­хологических исследований.

Ограниченность эмпирической базы для прямого сопоста­вительного анализа современных менталитетов наших народов по данному фактору сделала необходимым расширить рамки данного исследования и рассмотреть проблему счастья в ас­пекте русской культуры в целом, в связи с духовными тради­циями и национально-психологическими особенностями рус­ского народа, самобытности его судьбы и исторического суще­ствования в мире. В соответствии с этим и. общая стратегия такого исследования ориентирована уже не на поиски того, что отличает русский народ от других народов и как бы де­монстрирует его «инаковость» {это лишь вторая, как бы «по­бочная», но не определяющая задача), а на выявление того, что является для него особенно характерным, наиболее типич­ным и глубоко укоренненным, а следовательно, и националь-но-индвидуальным в вопросах счастья. Это позволяет увидеть общечеловеческое не столько через призму отдельных разли­чий, сколько через богатство его конкретных национальных форм, возвышающихся до общечеловеческих значений.