Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса

3. Освобождение от исторических склонностей

Действительное исследование такого типа векторов, очевид­но, заранее предполагает, что заданный 'процесс происходит с определенной регулярностью или частотой. В противном случае исключение различий ситуации не оставило бы сходного. Есля кто-то исходит из фундаментальных понятий динамики Аристотеля, исследование динамики процесса долж­но быть тем более трудным, чем больше оно зависит от приро­ды заданной ситуации — здесь можно было бы подумать о проблеме эмоций в психологии. Таким образом, единичное со­бытие становится в принципе незакономерным, так как нет спо­соба исследовать его динамику.

68

Галилеевский метод определения динамики процесса прямо противоположен этой процедуре. Поскольку динамика процесса зависит не только от объекта, по также и прежде всего от си­туации, то было бы бессмысленным пытаться получить общие законы процесса, исключив, насколько возможно, ситуацию. Становится неразумной попытка получить как можно большее количество ситуаций и считать всегда имеющими силу только те факторы, которые наблюдаются при всех обстоятельствах, в любой и каждой ситуации. Наоборот, необходимо постигать всю заданную ситуацию, со всеми ее характеристиками так точно, насколько это возможно.

Шаг от конкретного случая к закону, от «этого» события к «такому» событию, больше не требует подтверждения 'истори­ческой регулярностью, которая характерна для аристотелев­ского способа мышления. Этот шаг к общему автоматически и немедленно дается принципом закономерности физических со­бытий без исключений. Теперь для исследования динамики важ­ным становится не абстрагирование от ситуации, а отыскание тех ситуаций, в которых детерминирующие факторы целостной динамической структуры проявляются наиболее ярко, отчетли­во и легко видимы. Вместо ссылки на абстрактное среднее из возможно большого числа исторически данных случаев есть ссылка на полную конкретность отдельной ситуации.

Мы не можем рассмотреть здесь во всех подробностях, по­чему не все ситуации оказываются равно полезными для ис­следования динамики, почему определенные ситуации обладают методологическим преимуществом и почему, насколько это воз­можно, они устанавливаются экспериментально. Только одно обстоятельство, которое, как мне кажется, очень редко оцени­вается корректно и которое послужило началом для непонима­ния, имеющего серьезные последствия для психологии, требует разъяснения.

Выше мы уже видели, как галилеевские понятия разделили неразделимые до этого вопросы исторического течения событий, с одной стороны, и законы событий — с другой. При система­тизации проблем они отказались от прямых ссылок на истори-ко-географические данные. Тот факт, что устанавливаемая процедура не противоречит, как это может показаться на пер­вый взгляд, эмпирической тенденции в понимании всей реаль­ности, становится ясным из последнего соображения: аристоте­левская прямая связь с исторической регулярностью и средним в действительности означает отказ от попытки понять конкрет­ное, всегда ситуационно-обусловленное событие. Когда эта не­посредственная связь порвана полностью, когда место истори-ко-географического постоянства заменяется особенностями всей ситуации и когда (как в экспериментальном методе) частая и постоянная ситуация становится тем же самым, что редкая и изменчивая, только тогда становится возможным взять на себя