Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса

Существует целый ряд обычаев и обрядов, 'Которые лишены всякой двусмысленности по крайней мере в том, что касается их цели: мы разумеем обычаи, соблюдаемые при лечении боль­ных, имеющие целью предупреждение смертельного исхода или восстановление их здоровья. Здесь мы снова увидим, как рас­смотрение обычаев, почти повсеместно существующих в низших

309

обществах, подтверждает те выводы, к которым мы пришли при анализе коллективных представлений, лежащих в основе этих обычаев: мистическую ориентацию первобытного мышления, своеобразные «предприятия», составляющие лишь весьма огра­ниченное место для наблюдения и опыта, связи между сущест­вами и явлениями, подчиненные закону сопричастности. < . .. >

< ... > Первобытный человек, будь то африканец или кто иной, совершенно не пытается отыскивать причинные связи, которые не очевидны сами по себе, и он сейчас же обращается к мистической силе. < ... >

Поэтому причинные связи, которые являются для нас самой основой природы, фундаментом ее реальности и устойчивости, в их глазах имеют весьма мало интереса. «Однажды,— говорит Бентли,— Уайтхел увидел одного из своих рабочих сидящим в дождливый день на холодном ветру. Он предложил ему войти и переодеться. Человек, однако, ответил: «От холодного ветра не умирают, это неважно: заболеть и умереть можно только от козней колдуна». < ... >

То, что нам, европейцам, кажется случайным, всегда явля­ется для первобытного человека проявлением мистической си­лы, которая этим дает себя почувствовать как индивиду, так и целой общественной группе.

Для первобытного мышления вообще нет и не может быть ничего случайного. < . .. >

«Во время моего пребывания в Амбрпзетте,— говорит Мон-тейро,— три женщины из племени кабинда отправились к реке набрать воды. Стоя одна лодле другой, они набирали воду в кувшины; вдруг средняя была схвачена аллигатором, который утащил ее на дно и сожрал. Семья несчастной женщины сейчас же обвинила двух других в том, что они колдовским путем за­ставили аллигатора схватить именно среднюю женщину. Я по­пытался разубедить этих родственников, доказать им нелепость их обвинения, но они ответили мне: «Почему аллигатор схватил именно среднюю женщину, а не тех, которые стояли с краю?» Не было никакой возможности заставить их отказаться от этой мысли. Обе женщины были вынуждены выпить «каска» (т. е. подвергнуться ордалии, испытанию ядом). Я не знаю нехода этого дела, но вероятнее всего, что одна из них или обе погиб­ли или были отданы в рабство». < . .. >