Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса

Нет сомнения, что именно в этом заключается общая черта, свойственная всем высшим формам мышления и поведения. Но учение Канта не объясняет, как возможно то противоречие, в которое человек при этом так часто впадает. Почему он принуж­ден делать над собой усилие, чтобы превзойти свою индивиду­альность, и обратно, почему безличный закон должен обесцени­ваться, воплощаясь в индивиде? Можно ли сказать, что суще­ствуют два противоположных мира, которым мы одинаково при-частны: мир материи и чувственных восприятий, с одной сторо­ны, и мир чистого и безличного разума — с другой? Но ведь это только повторение вопроса в почти одинаковых терминах, так как дело идет именно о том, почему нам нужно вести совместно эти два существования. Почему эти два мира, кажущиеся про­тивоположными, не остаются один вне другого и что заставля­ет их стремиться проникнуть друг в друга, вопреки их антаго­низму? Единственной попыткой объяснить эту странную необхо­димость была мистическая гипотеза грехопадения. Напротив, всякая тайна исчезает вместе с признанием, что безличный ра­зум есть лишь другое имя, данное коллективной мысли. Послед­няя возможна лишь .благодаря группировке индивидов; она предполагает эту группировку и в свою очередь предполагается ею, так как индивиды могут существовать, только группируясь. 294

Царство целей и безличных истин может осуществиться лишь при условии согласования отдельных волений и чувствительно-стей. Одним 'Словом, в нас есть безличное начало, потому что в нас есть начало общественное; а так как общественная жизнь обнимает одновременно 'И представления и действия, то эта без­личность простирается, естественно, и на идеи и на поступки.

Может быть, найдут странным, что мы видим в обществе ис­точник наиболее высоких форм человеческого духа: причина по­кажется, пожалуй, ничтожной для той ценности, которую мы приписываем следствию. Между миром чувств и влечений, с од­ной стороны, и между миром разума и моралью — с другой, расстояние так значительно, что второй мир мог присоединиться к первому лишь путем творческого акта. Но приписывать обще­ству главную роль в генезисе человеческой природы не значит отрицать такое творчество; ибо именно общество располагает созидающей мощью, которой не имеет никакое другое существо. Всякое творчество в действительности, помимо той мистической операции, которая ускользает от разума и науки, есть продукт синтеза. И если уже синтезы отдельных представлений, совер­шающиеся в глубине каждого индивидуального сознания, могут быть творцами нового, то насколько же более действенны те обширные синтезы множества индивидуальных сознаний, каки­ми являются общества!