|
Выяснилось, что большинство людей предпочитают в качестве исходных целостные гипотезы всем иным. Кроме того, они проявляют определенное постоянство в том, что касается выбора исходной позиции при решении разных задач. Выяснилось далее, что степень соблюдения ими правил стратегии, отвечающей выработанной ими гипотезе, будь то парциальная или целостная, слишком высока, чтобы ее можно было объяснить случайностью. Поскольку надлежащее осуществление сканирования при частичной гипотезе предъявляет более высокие требования к памяти и логическому мышлению индивида, чем фокусирование при целостной начальной гипотезе, постольку первая стратегия должна считаться более чувствительной ко всем тем условиям, которые затрудняют возможность следить за ходом решения задачи. Мы привели данные эксперимента, иллюстрирующего одно из таких условий. Этим условием была спешка, связанная с ограничением времени, отпущенного испытуемому на то, чтобы рассмотреть, исследовать встреченный пример или просто поразмыслить 206 о его значении. При такой спешке обнаруживается, что ущерб, понесенный индивидом, который пользуется более зависящей от памяти частичной гипотезой, более тяжел, чем ущерб, который испытывает представитель целостной стратегии. Первый оказывается не в состоянии эффективно применять правила своей стратегии, и доля успешно решенных задач резко снижается. Выше мы рассмотрели, как действует человек, когда перед ним стоит задача классификации событий, происходящих в произвольной последовательности, и выяснили, какие события для него существенны, а какие нет. В эксперименте использовался в высшей степени схематизированный материал — картонные карточки, на которых изображение варьирует по некоторым признакам. Однако эта задача не так уж сильно отличается от задачи, стоящей, например, перед путешественником, пытающимся избрать по внешним признакам наиболее удобную для себя гостиницу, или вообще перед всяким человеком, которому необходимо уяснить сущность некоторой вещи, не исследуя ее непосредственно. Разумеется, в некоторых отношениях наши эксперименты отличаются от аналогичных случаев решения проблем в практической жизни. Одно из отличий — высокоинтенсивный характер задачи, ибо на практике мы редко встречаемся с таким потоком фактов, требующих переработки. Другое отличие состоит в том, что наши испытуемые в данное время должны были уделять внимание только одному понятию, отвлекаясь от всех иных факторов. Испытуемым приходилось работать без помощи таких чрезвычайно важных вспомогательных средств, как карандаш и бумага, позволяющих максимально расширить ограниченный объем памяти и внимания. Интересно, однако, следующее: мы обнаружили, что разрешение пользоваться карандашом и бумагой и доступ к записям об опыте прежних примеров не всегда делали работу испытуемых более успешной (см. Гуднау, Брунер, Меттер и Поттер[4]). Следующее отличие нашего эксперимента от того, что происходит вне стен лаборатории, состоит в том, что материалы, с которыми имеет дело испытуемый, непригодны для тематизации, для кодирования в форме рисунков или кратких словесных формулировок. Абстрактность материала — это, как мы знаем, палка о двух концах. С одной — 148 —
|