Лишенные родительского попечительства. Хрестоматия

05

живается несомненным приговором общественного мнения. Кроме того, внешние меры слабее всего действуют в области организа­ции мускульного усилия.

Менее опытный человек утешил бы себя такими соображения­ми: ребята не привыкли к трудовому усилию, не имеют «ухватки», не умеют работать, у них нет привычки равняться по тру­довому усилию товарищей, нет той трудовой гордости, которая всегда отличает коллективиста; все это не может сложиться в один день, для этого нужно время. К сожалению, я не мог ухва­титься за такое утешение. В этом пункте давал себя знать уже известный мне закон: в педагогическом явлении нет простых за­висимостей, здесь менее всего возможна силлогистическая фор­мула, дедуктивный короткий бросок.

В майских условиях Куряжа постепенное и медленное разви­тие трудового усилия грозило выработать общий стиль работы, выраженный в самых средних формах, и ликвидировать пружин­ную, быструю и точную ухватку горьковцев.

Область стиля и тона всегда игнорировалась педагогической теорией, а между тем это самый существенный, самый важный отдел коллективного воспитания. Стиль — самая нежная и скоро­портящаяся штука. За ним нужно ухаживать, ежедневно следить, он требует такой же придирчивой заботы, как цветник. Стиль создается очень медленно, потому что он немыслим без накопле­ния традиций, то есть положений и привычек, принимаемых уже не чистым сознанием, а сознательным уважением к опыту стар­ших поколений, к великому авторитету целого коллектива, жи­вущего во времени. Неудача многих детских учреждений проис­ходила оттого, что у них не выработался стиль и не сложились привычки и традиции, а если они и начали складываться, пере­менные инспектора наробразов регулярно разрушали их, побуж­даемые к этому, впрочем, самыми похвальными соображениями. Благодаря этому соцвосовские «ребенки» всегда жили без еди­ного намека на какую бы то ни было преемственность не только «вековую», но даже и годовалую.

Побежденное сознание куряжан позволяло мне стать в более близкие и доверчивые отношения к ребятам. Но этого было мало. Для настоящей победы от меня требовалась теперь педагогиче­ская техника. В области этой техники я был так же одинок, как и в 1920 году, хотя уже не был так юмористически неграмотен. Одиночество это было одиночеством в особом смысле. И в вос­питательском, и в ребячьем коллективе у меня уже были солид­ные кадры помощников; располагая ими, я мог смело идти на самые сложные операции. Но все это было на земле.