|
эта первая теоретическая часть действия лишена того внутреннего идеального характера, которого она достигает впоследствии с помощью речи в рассуждении. И цели ее предметны, и способы ее практические, она теоретическая лишь по содержанию. Первичная форма понимания заключается не в непосредственном усмотрении, не во внутренней активности субъекта, а в том, что он делает задачу понятной практически, фактически изменяет задачу таким образом, что употребление известного способа решения становится возможным" [9, с. 189]. Это, казалось бы, неожиданное заключение о теоретическом характере предметного действия нам представляется вполне оправданным. Без такого заключения остается совершенно непонятным возможный теоретический характер идеального действия, совершающегося в интериоризированном плане. К сожалению, П. Я. Гальперин — создатель теории формирования умственных действий — больше обращал внимание на технологию интериоризации и меньше — на ее смысловую сторону. Трансформацию операции в действие нельзя объяснить и обратным интериоризации процессом экстериоризации. В. С. Библер, В. В. Давыдов также связывали "теоретичность" мышления с идеализацией, с мысленными связями, в которые "помещается" предмет познания, а не с предметным действием [25, с. 105]. В лучшем случае предметно-практическому действию придавался не теоретический, а эмпирический характер. Согласно А. В. Запорожцу, оба акта, на которые раскалывается ранее единое действие, не равноценны. На первом акте локализуется само осуществление мышления. Но изменение мышления и его развитие происходят как раз на втором акте, ибо предметное значение, практическое обобщение или понятие, которое было применено к решению данной задачи, во-первых, проверяется, а во-вторых, обогащается, претерпевает изменения на этом втором этапе, следовательно, возможна эмансипация мышления от предметной ситуации, заходящая нередко слишком далеко, и открывается простор спонтанному развитию мышления. В свете изложенного становится понятным, почему операция — это "кристалл действия". Она может прорасти и в новое действие, а с помощью последнего человек способен выйти за пределы самого себя. Вот что об этом спустя двадцать лет писал С. Л. Рубинштейн: "Своими действиями я непрерывно взрываю, изменяю ситуацию, в которой я нахожусь, а вместе с тем непрерывно выхожу за пределы самого себя. Этот выход за пределы самого себя не есть отрицание моей сущности, как думают экзистенциалисты, это — ее становление и вместе с тем реализация моей — 90 —
|