Человек развивающийся. Очерки российской психологии

Но в то же время достаточно большими тиражами издать работы классиков русской истории: И. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, А. Е. Преснякова, как культура без административной разнарядки, без принуждения сама начинает входить в наши дома. Тот же О. Э. Мандельштам так поэтически точно выразил свое отношение

303

к истории: "Ключевский, добрый гений, домашний дух, покровитель русской культуры, с которым не страшны никакие бедствия, никакие испытания" [20, с. 78]. Можно добавить, что в наше тревожное время таким добрым гением стал наш современник — Л. Н. Гумилев.

Знание истории своего народа — неотъемлемое свойство культурного человека. Историческая память питает личность животворящими соками, задает некое эмоционально окрашенное ядро личности. Это ядро укрепляется чувством исторических параллелей. Мир, оставаясь новым, в то же время перестает быть непредсказуемым. Новые социальные коллизии видятся как воспринявшие историческую тенденцию. Появляются критерии для различения исторически-характерного и нетрадиционного. Человек формирует все ту же "систему координат" для "оценивания" ценностей. Если вернуться к бытийному и рефлексивному слоям сознания, можно описать те события, которые происходят при возвращении исторической памяти. Прежде всего осуществляется обогащение значений и смыслов сознания. Осваивая культурно-исторический пласт, человек достигает значительной дифференцированности поля значений. Работая с разными источниками, сравнивая оценку того или иного события разными авторами, человек осваивает представление о множественности систем значений. Выбирая же между ними, примеривая их на себя, он фактически осмысляет эти системы, формирует собственные смыслы. Опыт такого выбора отражается и на чувственной ткани образа. Развивается более зоркое видение события, полное нюансов и красок. И в этом есть некоторое сходство с тем, что мы говорили о визуальном мышлении и его формировании. Также как и в том случае, постепенное "умное" знакомство с событием, неторопливость в его оценке ведет к более полному, а следовательно, и точному его образу, к уменьшению вероятности ошибки, вызванной не тем, что не хватило времени, а тем, что человек поторопился с оценкой и поступком.

Конечно же, нельзя не согласиться с утверждением, что "...индивид в предметной деятельности изменяет окружающий мир и посредством этого изменения изменяет себя, становится личностью" [21, с. 84]. Однако это утверждение звучит слишком обще. И нас не может удовлетворить индивид, ставший личностью, через нагромождение более вредных чем полезных производств, через уничтожение среды собственного обитания. Не только природы жаль, жаль и саму личность, так как такой путь личностного развития с неизбежностью интериоризируется и ею. Личность приобретает зловещие черты, начинает напоминать личину, о которой писал П. А. Флоренский. И чтобы этого не произошло, предметная деятельность индивида, становящегося личностью, должна опосредоваться освоением культуры.